Аннотация: Как мы обращаемся с добрыми и беззащитными?
Веранду затрясло. Джена застыла с чашкой кофе в руках, пережидая толчки, обернулась к мужу: - Ну вот, опять.
Рик недовольно отвернулся от компьютера: - Дорогая, здесь через день трясет, за год можно было и привыкнуть. И давай сюда, наконец, кофе - сколько можно ждать?
- Сегодня это уже второй раз.
- Да ладно, и по четыре раза бывало, да и толчки слабые совсем.
- А если это из-за той старой сверхглубокой скважины, что в Европе опять бурить начали? Её "дорогой в ад называют". Ученые говорят, что там в глубине кричит кто-то - вдруг и правда, что Земля живая и ей больно?
- Опять по оккультным сайтам ночью ползала? Если не спится, лучше кулинарные изучай - может, хоть кофе нормально варить научишься. И вообще, где та Европа, а где Калифорния. Давай, собирайся, сейчас к бабушке в больницу поедем.
- Так мы ведь через месяц собирались...
- А поедем сегодня. Мне из клиники звонили. У них там новая научная программа стартует.
- А мы тут при чём?
- Мы - ни при чём. А вот бабка - даже очень. Болезнь у нее для программы подходящая и кровь какая-то особенная. Так что будут старушку бесплатно лекарствами кормить, а потом кровь изучать и клетки из разных мест. Тебе договор нужно будет подписать и, там, согласие.
- У бабушки что, кровь будут выкачивать? И вырезать что-то?
- Так ей все равно, она почти в коме. От страховки крохи остались, а пока она в программе - все бесплатно. И главное - нам еще неплохо приплатят. Повезло.
- Ну, не знаю. Неловко как-то. Мы и так в ее доме живем, счетами пользуемся. Бабуля же меня вырастила, и потом нам помогала.
- Послушай, она сама все тебе отдала. А сейчас вообще чистый овощ, ничего не чувствует и не соображает. Давай, поехали. Все равно интернет пропал - наверняка из-за этих чертовых вспышек на солнце.
- Знаешь, Рик, мне страшно. Землетрясения эти, и вспышки...
- Не истери и выгоняй машину. Если больница сразу заплатит - куплю тебе то платье.
Джена покорно пошла к выходу, и, только закрывая за собой дверь, бросила через плечо: - Купит он... Бабушка моя, значит - все деньги тоже мои.
Машина вырулила на раскаленный и пустой хайвэй. Вода в океане была похожа на расплавленное стекло. Горячее марево искажало очертания проносящихся мимо прибрежных скал, еще далекого города и даже светила - казалось, что выросшие по краям солнечного диска пламенеющие отростки превращаются в две гигантские ладони, тянущиеся к Земле.
Гремящий из динамиков кантри-рок сменился взволнованным голосом диктора, сообщающего о введении чрезвычайного положения из-за разрыва подводного нефтепровода. Где - осталось неизвестным, радиоприемник захрипел. Не успела Джена протянуть к нему руку, как уходящая вдаль лента асфальта пошла волнами и взметнулась вверх. Машина взлетела вместе с шоссе и короткое мгновение продолжала мчаться по повисшей в воздухе и скручивающейся в огромную спираль дороге, затем обрушилась в океан с грудой обломков. От края обрыва к небоскребам на горизонте стремительно поползла, расширяясь и ветвясь, кипящая лавой трещина.
***
Боль пробивалась даже через беспамятство. У нее почти не осталось ни мыслей, ни чувств. Только обида на то, что о ней забыли. Как будто она не живет, да и никогда не жила.
А ведь было же по-другому! Голоса, лица, подарки, праздники. Ну, разумеется, и просьбы. Она чувствовала себя любимой и нужной. И дарила, дарила...
Вдруг привычная боль стала невыносимой - раскаленный бур, давно терзавший ее тело, вонзился, кажется, прямо в душу. Она выгнулась в судорогах и страшно, отчаянно закричала.
Так же внезапно боль прошла, будто ее сняли чьи-то нежные и теплые руки. Обняли, приласкали как маленького ребенка. Бодрящая волна энергии пронеслась через все тело, убирая беспамятство, усталость и обиды, заживляя раны, обвеяла ласковым очищающим пламенем.
Испарились выкачивавшие кровь трубки, затянулись раны и язвы. Даже причинявший постоянные страдания, пульсирующий нарыв Йеллоустонской кальдеры начал рассасываться, выпустив лишь тонкую струйку пара. Остановил свое движение, начал стягиваться гигантский разлом, уже дотянувшийся до Нью Йорка.
Она успокоилась. Прислушалась к давно забытым ощущениям - как это, быть живой? С хрустом потянулась, сбрасывая бремя катетеров, повязок, асфальта, нефтепроводов, злобных жалящих насекомых. И чутко задремала, завернувшись в тепло ласковых ладоней, в предвкушении давно забытого праздника.
Наверное, ждать осталось не очень долго - издалека повеяло дымом ритуальных костров, донеслись полузабытые слова: - Ты прости нас - детей твоих неразумных... О Богиня, чье одеяние - океан, а груди - горы, я склоняюсь пред Тобой и касаюсь ногой - будь милостива ко мне!