Автор/герой (а это автобиография) обещает спасти мир - двумя заветными словами в конце романа*. Именно в конце, тем, кто дочитал. Я не буду озвучивать этих заветов, скажу только, что ничего авангардного, недалеко они ушли от "будь хорошим" и "поступай правильно".
Самому же герою - для того, чтобы только выжить - то и дело приходится быть не таким уж хорошим. Он бьёт (но это самозащита), врёт (но это необходимость), ворует (но не умирать же с голоду), мошенничает (но только в отношении мошенников), а на досуге занимается расчётами, как же ему и впредь достойно самозащищаться и не умереть с голоду в мире необходимости... Да, ещё он молится. Перед решающим объяснением с нечистым на руку шефом, например. Или обещая (Богу) до десятого мая "завязать", поясняя (Богу): я ведь и не развлекался никак, я бандит, но аскет!
А время от времени с автором приключается что-то совсем уж странное. Он словно бы замирает на месте (на любом месте - в кабаке, в машине, в поезде) и, как по затверженному: Бог никогда не наказывает - никогда... - Высшая Справедливость была, есть и будет... - Каждый человек жить должен истинно, как Бог и Творец... - Ибо совесть, это и есть термометр души. Ибо совесть, это единственный компас...
На попытки уточнить, что же это за "приступы" такие (сектантство? богословие?): элементарная логика!
Оставим, пожалуй, эту "логику", благо что её и в тексте можно безболезненно пропускать. Благо для романа - иначе бы она его просто утопила. А так он только "расслаивается": на собственно роман и эту "логику". И собственно роман - получился.
У автора счастливый дар говорить интересно о чём угодно, и дело, во многом, в его "пришельческом" взгляде, - не в проповеди такого взгляда (каждый раз ты здесь недолго, и это отнюдь не курорт, и т.д., и прочие "кармизмы-сансаризмы"), а в том, что он действительно так видит. Резкость это даёт такую, что глазам больно, - и в то же время это широкоформатное изображение, не приведённое ни к какой "специфике". Девять из десяти авторов ушли бы в этот "бандитизм" и получили бы какую-нибудь "Казань пацанскую". Но роман ни криминальный, ни ещё какой-нибудь "ный" - даже не авантюрный, хотя и авантюр там хватает. Этот мир нашему герою настолько чужой, что дома и те "в кубическом обмороке". Вязнуть в этом всём он не просто не хочет - он БОИТСЯ. Но боится "робинзонно". Изучает любую дверь-занавеску-вешалку, любую лестницу этого некурорта. И людей, конечно...
"Люди вокруг меня были быстрыми, много говорили, много шевелились. От каждого я получал гору информации. И с каждым меня смущало и то, что мне говорили, и то, чего недоговаривали. То есть я слышал одно, а чувствовал другое, чего мне не сказали. Я замечал, когда мне врали, сначала я говорил об этом лжецам напрямик, лжецы легко убеждали меня в обратном - я не мог устоять, казалось постыдным не верить таким честным глазам - со временем вдруг правда всплывала, и я говорил: "Ну как же! Помните? Вы всё-таки тогда соврали", - но в лучшем случае от меня небрежно отмахивались, а в худшем били или с усердием принимались заверять и убеждать в ошибочности моих суждений. И если меня заверяли, я снова верил. Потому что заверения всегда звучат чистосердечно..."
Наш герой, сколько ни били, так и не попрощался со своей святой уверенностью, что каждому можно объяснить-показать-доказать; что каждый - "людь" и все - "люди". Понятно, что "никогда ещё не сбывались мои чаяния", - они и не могли сбыться. Ну не нужны твои чаяния ни девочке Оле (ей папа, если надо, звездолёт купит, ясно?!), ни полоумной соседке, ни дядечке в вагоне-ресторане. Казалось бы, чего проще: не надо лезть со светлыми истинами к тому, кто пришёл за борщом. И не потому, что он на стороне тёмных сил. Он на своей стороне. Он скорее всего (пусть простит Господи или уж не обижается Эволюция) просто дурень и на своей, дурацкой стороне. Как результат это предельно просто, какие бы сложности этому ни предшествовали (а я думаю, что они предшествовали, и не всегда он был дураком, и не должен был им стать, но всё это другой и долгий разговор). Это как в чьём-то резюме: ищу умных людей, но вряд ли это Вы. Вот этого "вряд ли" (по-другому оно здравым смыслом называется) и не хватает нашему корректирующему филантропу.
Но роману такая нехватка на пользу. Она его основа, "точка экстраверсии", интрига, несчастная любовь. Несчастная любовь к человечеству - это, согласитесь, красивый роман. Жаль только, повторю, что он перебивается этой зомби-речитативной "логикой". В хорошем тексте больше Бога, чем в плохой проповеди. Глупо их перемешивать, ни то, ни другое не в выигрыше, благая цель, разумеется, тоже.
--------------------------------------------------------------------------------- * Роман издан небольшим тиражом (230 экз.) в типографии Института проблем информатики г. Казани. Отрывки из него публиковались в журнале "Письма из России".
---------------------------------------------------------------------------------