Крупные, как горошины, звезды смотрели с безлунного неба. Их холодные лучи пронзали хрустально чистый воздух, растекаясь серебряной пленкой по граням острых гранитных пиков.
В узком, словно прорубленном гигантским ножом ущелье ворочалась густая, бархатистая тьма. Лишь в одном месте ее перечеркивала серая дуга каменного моста.
Тишина летней ночи, наполненная пением цикад и журчанием воды висела над мостом. Но вот справа, со скалы скатился камешек, звонко щелкнул по боку валуна и исчез, в темноте. Послышались тяжелые шаги, хруст гравия, звяканье металла и тяжелое дыхание,
По узкой горной тропе к мосту спускались шесть темных фигур.
Молча и торопливо они прошли по нему и скрылись в черноте расщелины, прорезавшей левую сторону ущелья. Вскоре шум затих, и вновь воцарилась тишина.
Капитан молча рассматривал лежащие под ним изломанные уступы каменных стен. В бинокль был отлично виден каждый камешек на заросшей дорожке, сползавшей к небольшой, огороженной плоскими валунами площадке перед мостом.
Еще ниже два каменных выступа тянулись друг к другу через пропасть. На них опиралась узкая арка из блекло-серых плит, вросшая концами в красноватые стены ущелья. На другой стороне в узкой прорези расщелины все еще хранилась густая утренняя тень.
Присмотревшись, капитан заметил следы людей в пыли и мелком каменном соре, усыпавшем утоптанный пятачок. Значит, сегодня ночью Арслан прошел по мосту в долину, что лежала по ту сторону темной трещины, в которую ныряла тропа, поднимавшаяся от моста. Словно волчья стая, от висящих на плечах гончих он уже пять дней убегал с остатками отряда от капитана, даже не пытаясь скрыть свои следы. Нет сомнений, что он чуял преследователей, а значит, должен был оставить у прохода заслон.
Через секунду, словно подтверждая мысль, в тени блеснул металл. Капитан оценил позицию, и признал, что никакой надежды перейти мост ему не оставили. А он и не собирался этого делать.
Из долины можно выбраться еще одним путем, и Арслан, несомненно, знал об этом, иначе бы не полез сломя голову в ловушку без выхода, понимая что капитан не выпустит его назад. Единственно верный ход для боевиков - взорвать мост, отрезав преследователей, и уходить по обрывистому спуску-серпантину с другой стороны горной гряды, где, местами, можно проползти лишь налегке, без припасов и тяжелого оружия.
Все-таки главная добродетель солдата - терпение. Проиграет тот у кого первым сдадут нервы. Капитан попытался поудобнее устроится на камнях и приготовится к долгому ожиданию.
Звезды уже начали гаснуть, предчувствуя рассвет, когда в разломе за ущельем зашевелились тени. Одна из них проползла вниз к мосту. Капитан услышал шорох справа, и, увидев, как боец тянет к себе автомат, схватил его за руку. Он не сомневался, что из расщелины за тропой над мостом следит хищный зрачок пулемета, и выдавать свое укрытие не собирался.
Ввязаться в бой сейчас - непозволительный риск. Раз Арслан решил взорвать мост, значит, все рассчитано, верно, и мышеловка вот, вот захлопнется.
На беду боевиков, идущих по картам, существовала еще одна нигде не указанная тропа, о которой Арслан не знал. Она огибала долину с нижней стороны, и выходила к спуску, в очень удобной точке, с которой он прекрасно простреливался, и двум опытным снайперам ничего не стоило положить там всю банду, дождавшись, чтобы они сползли достаточно низко.
Местный проводник должен был вывести этих двоих на позицию еще вчера. Значит, вновь оставалось терпеливо ждать.
Он проснулся от острой, рвущей боли. Первым побуждением было - избавиться от нее, затянув раны. И это удалось. После недолгой, но яростной борьбы боль начала стихать, отступая. Некоторое время он просто отдыхал, восстанавливая силы, а потом начала возвращаться память.
Когда люди впервые пришли в долину, мелкий, беззаботный горный дух давно уже обитал в ущелье. Он развлекался, пугая птиц и редких горных козлов громким эхом или неожиданным камнепадом. Если некого было пугать, он просто сталкивал камни в ручей, и радовался брызгам. И людей он воспринял как новую игрушку.
А пришельцам долина понравилась. Огороженная пиками гор от резких ветров, поросшая густыми, сочными травами она так и манила остаться.
Но и у этой жемчужины гор был изъян. В долине не было воды. Единственный ее источник - река на дне ущелья. И спустится к ней можно только по другой, более пологой его стороне.
Поэтому первое, что сделали новые жители долины - начали строить мост.
Гром взрыва расколол хрусталь тишины на мелкие куски, когда первые розовые лучи едва коснулись снежных вершин. Эхо долго каталось гремящим шаром по гранитному желобу, осыпая камни с окрестных пиков.
Вскоре пыль осела. Капитан направил вниз свой бинокль, и не поверил глазам. Мост все также невозмутимо перечеркивал ленту прогрызенного рекой русла. И как он не всматривался, не смог рассмотреть на его серых боках ни одной новой трещины.
Что-то пошло не так, как задумано, и это обеспокоило капитана. Неужели взрыв - это только отвлекающий маневр, и Арслан приготовил нестандартный ход? Тогда четырем залегшим над тропой бойцам придется туго. Операция и так слишком затянулась. А, учитывая ее нелегальный характер, каждый лишний день играл на руку боевикам. В этот рейд по чужой территории с единственным заданием - любой ценой уничтожить Арслана люди капитана не взяли ничего, что могло бы указать на их принадлежность. Камуфляж, оружие и другая экипировка были вполне интернациональны. В группе не было ни одной рации, и поэтому надеяться на помощь тоже не приходилось. Но больше всего капитана злило то, что он не мог узнать, как идут дела у тройки, отправившейся в обход долины.
И теперь ему снова не оставалось ничего, кроме томительного ожидания и сомнений.
Первым пропасть пересек хлипкий настил из канатов и досок, и дух ущелья немало повеселился, раскачивая его под ногами людей и копытами ослов, заставляя трескаться непрочные доски.
С годами население долины выросло, и когда в одну из зим промерзшая пенька не выдержала и лопнула, обрушив шаткое сооружение в реку, люди решили строить новый, каменный мост. К тому времени они уже знали, что в ущелье обитает своенравный, невидимый житель, и ограждали себя от его проказ заговорами и оберегами. А, начав новое дело, стали просить его помощи и защиты, оставляя на плоском камне у тропы нехитрые приношения.
Что подействовало на духа гор, он не знал и сам, но с годами начал опекать строителей. Он следил, чтобы камни не падали на тропу и мост, морозы не разрывали кладки, а весенние потоки не подмывали его основание.
И постепенно дух ущелья все больше срастался с серыми плитами, становясь их душой и обретая каменное тело. Настал момент, и он уже не в силах был отделить себя от них.
Каждое утро он ощущал, как на него ступают легкие ноги девушек с кувшинами, босые пятки детей, погоняющих ослов, несущих на спине бурдюки с водой для овечьих стад. На камень вновь ложилось каждодневное приношение, которое ночью унесут шустрые, острозубые зверьки. Дни были похожи один на другой как две капли одного дождя. Река по-прежнему неутомимо несла под мостом свои воды. В урочный час холода сменялись летним зноем. Убаюкивающая монотонность бытия затягивала в вязкое забытье. И однажды мост заснул, вцепившись каменными руками в гранитные стены ущелья.
Закат раскинул алые, с желтым подбоем знамена над багровыми пиками скал. Первые тени клочьями черной ваты уже улеглись в ущелье, когда капитан заметил движение в расщелине. Вскоре он насчитал там не меньше трех противников.
Напряжение достигло предела, и командир как мог, сдерживал своих бойцов, готовых в любую минуту открыть огонь.
Когда ночь погасила последние отблески дня, на той стороне послышался шорох осыпающихся камней. Капитан всей кожей ощущал направленные на них оси прицелов.
Прошли долгих десять минут тишины, а потом шелест гравия под подошвами возвестил, что боевики уходят. Мост они, конечно, заминировали, оставив стеречь тропу с полдесятка мин - растяжек. Сунуться на него в темноте - чистое самоубийство. Но теперь капитан мог, наконец, отправить пару бойцов к снайперам, поставив прежде на своей части тропы пару страховочных мин.
Вновь потянулось томительное ожидание.
Едва на горизонте разлилась утренняя бирюза, по спинам камней пробежала судорога. Капитан успел увидеть вспышку над мостом, а потом ему показалось, что на него рушатся все окрестные скалы, увлекая за собой в серое ничто.
Окончательно придя в себя после пробуждения мост начал ощущать окрестности. Все вокруг осталось как будто по-прежнему. И в то же время неуловимо изменилось. Плоский камень все также лежал рядом, но почему-то был пуст.
Люди были недалеко, мост чувствовал их присутствие, но они не двигались с места. Весь день никто не беспокоил его камней и лишь ночью из расщелины медленно спустился человек. Он осторожно опустил на серые плиты свою ношу, и мост вздрогнул от этого прикосновения.
Человек ушел, но то, что он оставил, продолжало беспокоить мост обещанием будущей боли. Он хотел, но не мог сбросить это со своей спины.
И обещание сбылось. Из свертка вырос огненный цветок. Сотнями раскаленных щупалец - корней он вонзился в камни, разрывая древнюю кладку.
Мост сопротивлялся, пытаясь срастить, затянуть рваные раны, но на этот раз огонь был сильнее.
Он понял, что гибнет, распадается. Еще мгновение, и он сползет на дно ущелья бесформенной грудой обломков. Ему представилось, как по тропе спускаются люди из долины, как они испуганно и растерянно останавливаются на краю пропасти, глядя на реку, до которой не в силах добраться.
И тогда мост сделал то последнее, что еще мог. Вцепившись своими пальцами - опорами в стену ущелья он рванул их друг к другу, вкладывая в это отчаянное движение последние силы, стремительно утекающие сквозь сеть трещин. И скалы поддались.
Он не мог знать, что селение в долине давно разрушено, что жители покинули ее, а от домов остались лишь обломки стен, торчащие из земли, словно редкие, гнилые зубы.
Капитан пришел в себя и, открыв глаза, увидел над собой солнце, висящее в зените. Все тело болело, но кости, кажется, были целы. Он заставил себя встать, нашел оставшегося с ним бойца, привел его в чувство, и, убедившись что с ним все в порядке, осторожно подполз к краю и взглянул вниз. И дыхание застряло у него в горле.
Ущелья больше не было. Вернее оно было много ниже и выше тропы, соединившей свои некогда разорванные концы. Там же, где стоял мост, его стены смыкались намертво, и река с клекотом уносилась в каменную глотку нового тоннеля.
Капитан ждал до вечера, и когда уже собрался идти на поиски, до него, наконец, добрались двое бойцов, которых он послал на помощь снайперам, и приволокли одного из них с перебитой ногой. Они рассказали, что весь отряд Арслана на спуске из долины накрыл камнепад, сорванный утренним землетрясением. Но он же унес с собой и второго снайпера с проводником.
Раздумывать над странным совпадением взрыва и землетрясения времени не было. Но, так или иначе, обвал сделал за них работу, хотя и взял за это слишком высокую цену. Впереди ждало трудное, без проводника и с раненым на руках возвращение домой.