Демократия на вынос.
Предлагается товар в основном американского, хотя и отчасти
европейского тоже, производства, который называется
демократией, при этом в случае отказа от покупки этого товара допускается
применение военной силы ради убеждения в том, что без демократии вы обойтись
никак не можете. Т.о., приходят ко мне в семью и
говорят, что я должен быть в моей семье демократичным и толерантным. Если же я откажусь от
предложения быть демократичным и толерантным, то в отношении меня будут
предприняты санкции вплоть до применения в отношении меня военной силы. Тогда я
спрашиваю: малоуважаемые господа, но демократичны и толерантны ли вы по
отношению ко мне, врываясь в мой дом, в котором существуют свои порядки, и
требуете, чтобы в нём был установлен угодный вам порядок. Разве это толерантность - оказывать давление на меня? И разве
это демократично? На это малоуважаемые господа между собой шепчутся, что
быть распространителями демократии и быть демократами - это разные вещи, потому
что как ты всучишь свой товар, не надув при этом покупателя - это никак
невозможно. Так что если они распространяют демократию, то это по определению
означает, что демократами они быть не могут, а могут делать только вид, что
таковыми являются, и требуют, чтобы это их платье я принимал за их сущность.
То есть они хотят всучить мне свой товар "по-хорошему", а уж если не получится
по-хорошему, то тогда придется сделать это по-плохому. И тогда я понимаю, что
демократия имеет два противоположных лица: одно лицо, которое я вижу, и
другое лицо, как обратная сторона луны, которое я не вижу и которое есть
действительное лицо демократов, которое есть их тоталитаризм по отношению ко
мне. И я убеждаюсь в этом, когда слышу, как они говорят между собой по поводу
демократии для меня. А говорят они так, что они распространяют демократию по всему миру в целях обеспечения
собственной безопасности (Барак Обама),. И после всего этого они ещё объясняют
мне, как будет хорошо и замечательно для меня, если я куплю их демократию для
моей семьи, что демократия в моей семье
- это равная воля всех, это отсутствие власти в семье, разрушение семейных
связей. Я спрашиваю, а по какому, собственно праву, вы лезете в мою семью
И мне отвечают: по праву сильного. Тогда я говорю: это понятно, это понятный язык - по праву сильного. Значит, в этом случае я имею однонаправленный властный процесс: от вас ко мне. Как говорится, сила силу ломит. Этот язык я понимаю. Но причем тут демократия, о которой вы говорите. Это что-то от Талейрана, который закатывал глаза и говорил о морали, когда царь Александр
аннексировал Польшу и на закатывания глаз
Талейрана ответил: "А кто мне может помешать?" Но объясните мне на милость, что это за хренотень такая - демократия, о которой вы говорите,
зачем всё это?
Тут я вижу, что без бутылки понять, что же такое демократия, я не смогу, а через бутылку, ведущую к взаимным объятиям и лобызаниям, мне, может, и дадут пояснения. И, действительно, бутылка сделала своё объединяющее народы узами любви дело. "Русская ты харя, дубина стоеросовая - любовно сказали мне малоуважаемые господа - сволочь ты советская, выросшая из царизма и кроме как дать в морду никакого другого языка не понимающая. Не понимающая нашей буржуазной души. Зачем, для чего мы будем
ломиться в закрытую дверь, если всё можно
купить, если всё имеет свою цену, а когда это можно сделать к тому же ещё и за
дешево, за фантики от конфет, то что может быть лучше этого? Всё можно сделать
посредством подкупа членов твоей семьи и их руками. Вот я прихожу к тебе, в твою семью, и начинаю плакаться над членами твоей семьи, какие они бедные и несчастные, как они замордованы тобой, тогда как должны быть счастливыми и свободными и жить так, как хотят. И что, мол, права отдельного человека превыше всего. И вот твои дурачки говорят: а и правда, как это славно - быть свободными и жить для себя. И они говорят тебе: да здравствует демократия и права для всех. Ты, естественно, возмущаешься, а члены твоей семьи, все эти Яценко, Кличко, Тягнибоки и прочая сволочь,
которым мы пообещали, что все они станут как ты, бегут к нам и говорят: "Он возмущается, он против демократии,
и дайте нам денег, чтобы его возмущение укоротить" И мы даем им денег, и они
укорачивают тебя за наши деньги. А ты сам понимаешь, что кто кормит девушку, тот её
и танцует, потому что для чего же и кормить девушку, как не для того, чтобы
танцевать её. Если же ты, вместо того, чтобы укоротиться, будешь супротивиться, появляемся мы и говорим: ах ты такой-сякой, преступная твоя антинародная морда, а вот мы санкции на тебя напустим".
И тогда, если ты умный человек, ты пугаешься, и впадаешь в панику, и теряешь власть
- и наступает демократия для всех. А что такое демократия для
всех - это война всех против всех. Была семья, а теперь семьи нет, а есть демократия. Значит, что такое демократия? - это разделение целого на части. И когда перевес на стороне какой-то одной части, мы начинаем помогать другой, и говорим, что делаем это ради торжества демократии и для того, чтобы вновь не возник тоталитаризм, то есть целостное государство. Значит, демократия - это такое наше гениальное
изобретение по разделению и поддержанию разделения, когда ранее единый народ распадается на враждующие
между собой части, и сын выступает против отца, и брат выступает против брата, и мы поддерживаем одних против других, и пока они воюют между собой, безопасность США является абсолютной
иСША являются хозяевами мира. Ну что, понял
теперь, что такое демократия, дубина, или опять не дошло? "Понял - говорю я -
чего уж тут не понять. Но вы - суки". И мне говорят: "Напрасно обижаешься.
Это - бизнес и ничего кроме бизнеса. Слышал о таком? Или слышал звон, да не знаешь, где он?!" Я
набычился и сказал: "Нет, вы скажите, а вы, собственно, за кого? Там, за
родину, за страну, за демократию, за человека или за что?" Малоуважаемые
господа снисходительно усмехнулись: "Эх ты, Вася, так ничего и не понял. Ни за
кого мы. Мы - за себя". Однако немного подумали и добавили: "Но в конечном
счете, конечно, за демократию для себя. Потому что, делая демократичными вас, мы
создаем тем самым демократию для себя, как раз ту, о которой вам
рассказываем"
И, под пьяную лавочку непривычно
расчувствовавшись, любовно добавили: "Выпьем, Вася!" И тогда я
сказал: "Выпьем, милые братцы." А братцы весело рассмеялись и сказали: "Однако,
хороший ты парень, Вася!" И слова их как масло промаслили мою душу.
И я почувствовал: "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!"