Если церковная жизнь и карьера бископа проходили на глазах большого количества людей, были широко известны, у кого-то вызывали зависть, у других - восхищение (везет же некоторым!), то его частная жизнь была мало кому известна. Да и не задумывались об этом большинство его знакомых - монах, о какой частной жизни может идти речь, ни семьи, ни детей, да и живет, наверное, где-нибудь при монастыре, поскольку сам - не киевский. Но все было не так просто.
Выросший в весьма и весьма процветающей семье одесских коммерсантов, бископ представление о комфорте имел и жизненные удобства ценил. Его выбор церковной карьеры безумно удивил семью, никто из членов которой как минимум в трех последних поколениях излишней религиозностью не страдал. Впрочем, как и излишним национализмом. Да и не могло быть иначе, поскольку в жилах этих людей смешался не поддающийся анализу коктейль из русской, украинской, еврейской, немецкой и греческой крови. В многочисленных семейных ветвях одна из этих составляющих иногда брала верх и члены ее вдруг причисляли себя к какой-нибудь из малых религиозных конфессий. Получалось забавно: на семейном празднике встречались две очень похожие двоюродные сестры: одна - лютеранка, другая - правоверная иудейка. Впрочем, это никому не мешало, а, по мнению старшего поколения, лишь укрепляло способность семьи к выживанию даже в самые трудные моменты, на которые так богата история России. А большинство, особо не напрягаясь, считали себя православными. Так что вырос бископ в классической одесской семье, где о боге, конечно, тоже помнили, но преимущественно в двунадесятые праздники.
Что привело его в семинарию, бископ потом и сам толком не мог понять. Но одно он знал точно - чистая коммерция его совершенно не прельщала. Его скорее, интересовала сфера человеческих отношений, возможность управлять эмоциями и действиями людей. Из него получился бы очень неплохой политик, но в семейной среде к этой сфере деятельности относились с откровенным презрением, полагая всех политиков, в первую очередь, городского масштаба, абсолютно продажными и бессовестными типами. Среди коммерсантов альтруистов, конечно, тоже не было, но уж слово свое они предпочитали держать крепко. А вот в ненадежности местных политиков шансов убедиться у них было достаточно.
Духовная карьера задалась, как говорится, с самого начала. Живой гибкий ум бископа легко справлялся с учебной программой семинарии и оставлял ему еще время и возможности для выполнения дополнительных поручений руководства семинарии. Он очень быстро разобрался во всех хитросплетениях внутрицерковной жизни, понял, как и кто делает в церкви карьеру. В откровенный минус ему шло полное отсутствие семейных связей внутри церкви, в плюс - не стандартное для большинства семинаристов-детей священников "коммерческое" мышление и умение в любом деле сразу видеть наиболее выгодный для себя сценарий развития событий.
В результате еще в семинарии он стал помощником секретаря епархиального архиерея, а через год после окончания - и секретарем. Это уже была карьера. Поскольку дело происходило в родном для него городе, заработали и старые семейные связи. Архиерей это сразу же отметил и через некоторое время завел со своим секретарем разговор о пострижении. Дальше все пошло по накатанной: иеромонах, игумен, дополнительные ответственные обязанности в епархиальном управлении.
Десять лет пролетели довольно быстро, и молодой архимандрит возглавил один из небольших монастырей все в той же одесской епархии. Это была уже серьезная заявка на большую церковную карьеру. Все понимали, что это была временная командировка с целью приобрести не столько опыт управления монастырем, сколько нужную запись в послужной список. На семейном совете было принято решение вложиться в будущее многообещающего монаха. Как ни странно, сыграл свою роль именно выбранный им совершенно необычный жизненный путь. В конце концов еще один семейный бизнес ничего принципиально не менял, а этот маршрут уходил в такие сферы, за вход в которые уплатить было не грех.
Монахи еще долго потом вспоминали те два года, которые бископ провел у них настоятелем, как "время чудес". Монастырь процветал. Ну а подавать свои успехи своевременно и правильным образом бископ уже давно умел. Так что к сожалению насельников он вскоре опять оказался в Одессе, но теперь уже викарным епископом.
Старый и опытный митрополит, глава епархии, видел это молодое дарование насквозь и долго держать его при себе не собирался. Свой человек в Киеве никому не помешает, да и зуд в одном месте у этого парня такой, что рано или поздно обязательно подсиживать начнет. Пусть уж лучше свои таланты в Киеве реализует - вдруг получится. А мы поможем.
Тут очень кстати пришелся визит благостного в епархию. Митрополит, конечно, все время визита был рядом с главой церкви, но на глаза ему удивительным образом все время попадался чрезвычайно распорядительный и деятельный молодой викарный епископ. И настолько он благостному понравился, что, прощаясь на вокзале, он с некоторой неловкостью спросил хозяина:
- Не будете возражать, Владыка, если викарного Вашего со временем заберем в Киев? Свежая кровь нужна, современные, энергичные епископы. А уж Ваша школа дорогого стоит.
- От сердца отрываете, Святейший, но ради процветания Матери-Церкви всем готовы пожертвовать. Что делать - забирайте. Я бы и тянуть не стал. Сейчас самое время. Созрел для самостоятельной работы, пора ему дальше идти. Да и у меня пока силы есть, глядишь, успею смену подготовить. А этого передаю в Ваши руки, не сомневаясь, что выведете в люди. Он того стоит.
Митрополит после этого провел на своей кафедре еще 15 лет, но это к делу не относится.
Так и попал бископ в Киев. Семья была в восторге. По неписанному табелю о рангах церкви он вышел в генеральскую категорию, да к тому же попал в самое сосредоточение церковной политики. Фигура! Родным есть, чем гордиться.
Понимая, что на первых порах, да и на новом месте в придачу, с доходами у бископа может быть пока не очень, поддержали. На обзаведение деньжат подкинули, а потом по очереди регулярно посылали. Между собой шутили: "На церковь жертвуем. За Богом не пропадет!" Все это было весьма уместно. Прежние одесские епархиальные ручейки доходов естественно с переездом в Киев иссякли, а новые надо было еще наработать. На это требовалось время.
В Патриархии все было не просто. Там и не таких, как бископ, видели. Здесь расторопностью и распорядительностью никого не удивишь. Голова нужна, понимание основных веяний и хорошие "горизонтальные" контакты: со свитскими Великого гетмана, чиновным людом, политиками, промышленниками, военными и юристами. Бископ вошел в этот мир как нож в масло, но работать приходилось действительно много. И даже в свои молодые годы он все чаще задумывался об уютном и покойном уголке, где можно было бы укрыться от круговерти ежедневных дел.
Первые месяцы в Киеве он провел на съемной квартире. Недостатка в такого рода жилье в городе не было, но дороговато получалось, да и не совсем удобно. Доходный дом. Консьерж на первом этаже, соседи, пусть их и немного, но все же. Все прекрасно знают, кто он такой и где служит.
А бископ, как бы правильно сказать, был не чужд понимания прекрасного. И опираясь на хорошо наработанный опыт иных коллег - не всех, конечно, далеко не всех! - хотелось ему иметь свой, пусть и небольшой дом с минимальным набором прислуги. Настолько минимальным, что, возможно, хватило бы одной домоправительницы. В конце концов приемы он устраивать не собирался, да и про внимательный взгляд иных коллег забывать не стоило.
Подходящая кандидатура в домоправительницы у него еще из Одессы была. Эта дама переехала за ним в Киев, но приходилось снимать вторую квартиру и вообще терпеть массу неудобств. Вчера утром заметил, например, веселую улыбку соседа - действительного статского советника из министерства финансов - когда утром здоровались на лестнице. Бископ вообще не любил, когда люди про него знали лишнее. Он твердо верил в свою звезду и понимал, что в некоторых вопросах мелочей не бывает.
Так что надо было переезжать. На левом берегу Днепра в районах малоэтажной застройки подходящих домиков на продажу было в избытке. Все же столица, тут и власть сосредоточена, и банков изрядно, высшее офицерство, политики. Те, кто поближе к центру жить предпочитали, как правило пользовались съемными квартирами, но было и немало "садоводов". Это они так себя в шутку называли, поскольку в земле, конечно, сами не копались. Но жить предпочитали в своем доме в окружении какой-никакой, но все зелени. Вот туда-то бископ и собрался переехать. И не так, чтобы очень далеко от центра города. Авто от Патриархии есть, за полчаса от Лавры добраться можно.
Агентство продаж работало четко, и домик нашелся быстро. Посмотрели отдельно: сначала домоправительница, затем съездил и сам бископ. Два этажа, восемь комнат, отдельное крыло с хозяйственными помещениями и жильем для прислуги, даже два выхода на соседние улицы - чего еще желать. Вот только территория маловата. Чуть газона вокруг дома, полоска кустов вдоль забора, стоянка для машины - и все. Самое обидное, что сзади дома, за забором располагалась достаточно обширная площадка непонятного назначения. Какие-то кусты, лужайки, несколько деревьев. Но все какое-то брошенное, неухоженное - даже парком не назовешь. Подъезда к этому участку не было - спереди участок, который присмотрел бископ, а сзади полукругом шел овраг - и строительство там было развернуть просто нереально. Гулять? Собак выгуливать? Да не те вокруг жители, чтобы лазить по оврагам и гулять на такой неухоженной площадке, а у многих на своих участках мини-парки есть. А собаки или сторожевые, или карманные болонки. Спускать их на такой площадке не стоит. Пустует место, пропадает.
Мимо такого бископ пройти не мог. В голове уже строились планы, как можно было бы использовать эту территорию. Не то, чтобы он был любителем сельской жизни, вовсе нет, но идея иметь свой садик в Киеве завораживала. Не где-нибудь! Почти напротив Владимирской горки! (С горкой, конечно, было преувеличение, но, все равно, в Киеве!) И пить, например, летом в беседке чай в окружении цветущих кустов жасмина и под сенью каштанов. Именно под сенью каштанов. От этого действительно кружилась голова. Это был статус.
Бископ повторно съездил посмотреть дом, затем вышел за ограду, обошел пустующую площадку.
- А это что такое? - задал он вопрос подчеркнуто внимательному служащему из агентства, - Тут, наверное, молодежь окрестная по вечерам собирается, шумят?
- Нет, что Вы, - услышал он в ответ желаемое, - молодежь из окрестных особняков совсем в других местах время проводит. А другой тут и нету. Этот участок совершенно случайно из общей планировки выпал, - то ли землемеры ошиблись, то ли ожидали, что овраг съест этот участок и не стали его застраивать. Он сейчас за городом числится, муниципалитетом. Они сами не знают, что тут можно устроить. Мы даже интересовались, нельзя ли выкупить и еще дом построить, но подъезда нет, не получится ничего.
- А продать могут?
- Вполне, почему бы не продать. Но это недешево будет. Надо проводить как оформление отдельного участка. Если только не через льготное оформление.
- А это что такое?
- Специальный киевский закон. Льгота освобождает от налогов и сборов на оформление участка по решению городского головы отдельные категории граждан. За особые заслуги. Это цену участка могло бы сбить наполовину.
Бископ попросил на неделю зарезервировать за ним понравившийся дом и начал выяснять, что это за льгота такая.
Оказалось, что льгота старая, введена после второй польской войны специально для ее ветеранов. Власти тогда задумали привлечь ею в город побольше ветеранов, рассчитывая на их лояльность. Времена были непростые - то забастовки, то стачки - и опора в лице ветеранов вполне могла пригодиться. Со временем проблема ушла, а закон остался. Долгое время он относился к числу "спящих", но по мере роста числа особняков на левобережье закон постепенно пробудился. Заслуженные люди в государстве всегда найдутся и почему бы ни поощрить их за счет города. Если, конечно, люди не просто заслуженные, но еще и правильные.
Но поощрение это традиционно сохранял в своих руках городской голова. Идти надо было непосредственно к нему.
К сожалению, на этом пути возникали деликатные обстоятельства. С городским головой из Патриархии имели дело люди много старше бископа. Особенно с ним дружил первый викарий благостного, митрополит суровый, уже очень пожилой и мало доступный для церковной молодежи. Говоря откровенно, просто мракобес. Остряки в Патриархии даже шутили, что руководство в этом органе церковной власти строилось по принципу: добрый и злой следователи, где роль доброго взял себе благостный, а злого, соответственно, осталась митрополиту Антонию. Вероятно, они были недалеки от истины, поскольку любители подобных шуточек в Патриархии не задерживались - их ждали дальние монастыри и захудалые епархии. По принципу: умные? Так докажите, что не только языком болтать умеете!
Исключив заход через владыку Антония, бископ занялся поиском других подходов к городскому голове. Слава Богу, в детстве и юности дома много всякого разного слышал.
И тут как раз в ежедневных "Киевских ведомостях" появляется сообщение о том, что голова в третий раз стал дедушкой. Что-то такое забрезжило.
Здесь надо кое-что пояснить. Видные, статусные фигуры в руководстве НКР по большей части были православными и на основные церковные праздники, естественно, собирались в Соборе Св.Софии. Однако в повседневной жизни они и их семьи предпочитали посещать храмы по месту жительства, если у кого в резиденции, конечно, не было домового. Это считалось как бы более правильным, исконно христианским. Храм все же - не клуб. Следуя этой логике внука городского головы должны были крестить в небольшой церквушке в коттеджном поселке, как две капли воды похожем на тот, где собирался обосноваться бископ. В самом деле, не в спальном же районе жить дочери городского головы стольного града Киева!
Вот тут и решил подсуетиться бископ. По своему нынешнему статусу он был приписан к Лавре, в очередь служил там (прямо скажем, в основном не в самое удобное время), но мог, как говорили в Патриархии, выходить на свободную охоту, т.е. время от времени предлагать свои услуги одному из приходских храмов. Благочинные, как правило, охотно принимали "беспризорных" епископов из Патриархии. Правильно поставленная реклама поднимала престиж храма, привлекала верующий, увеличивала сборы и т.д. и т.п. Да и кто знает, как высоко потом взлетит этот молодой епископ. Не поощрялись только постоянные службы в одном и том же храме. Ну и народ церковный получал возможность посмотреть и послушать будущих руководителей церкви.
Настоятель храма охотно принял предложение бископа, тем более, что он ниже нижнего опустил границу традиционного пожертвования за свои услуги. Совсем отказываться от денег было уж слишком подозрительно. Помимо крещенья пришлось, правда, взять на себя и воскресную литургию, и, конечно, проповедь, но это уже была как бы часть программы.
Молодые родители с младенцем и гостями, как и рассчитал бископ, подъехали к концу литургии, ему собственно осталось только произнести проповедь. Пришлось постараться. Коротко и ярко - именно так вспоминали потом присутствующие услышанное от молодого, явно только недавно прибывшего в Киев и пока никому не известного епископа. Достойно, с пониманием важности момента прошло и крещение. Все были довольны. По традиции бископа и настоятеля пригласили в соседний ресторан. Бископ легко вошел в компанию, нашлись и общие знакомые из Одессы. Вообще участники фуршета скоро поняли, что их новый церковный знакомый - человек вполне светский, с которым есть о чем приятно поговорить. Внимание к новому киевлянину проявил и городской голова, не забывший из вежливости поинтересоваться, как тот устроился и нет ли проблем, решению которых могли бы поспособствовать городские власти.
- Да, даже неудобно Вас и беспокоить, Ваше Превосходительство, сущая мелочь - не Ваш масштаб...
- Ну, масштабы у нас у всех разные, а нужды киевлян - моя забота. Вы загляните ко мне завтра с утра на службу, там и поговорим.
На слудующий день разговор бископу понравился еще больше. Вникнув в его просьбу, городской голова попросил бископа прямо у него в кабинете написать прошение о продаже ему бесхозного участка на особых условиях и поставил на нем резолюцию префекту левобережной части Киева: "Прошу рассмотреть со вниманием. Поддерживаю". Бископ, правда, несколько удивился, что прежде чем взяться за перо, голова перепробовал несколько ручек и выбрал в конце концов ту из них, которая была заправлена зелеными чернилами, ну да у какого человека во власти нет своих причуд. Это еще не самая странная.
Помня любимый девиз своего деда - бери, пока дают! - он уже на следующий день посетил префекта. Тут дело как-то странно забуксовало. Префект почему-то погрузился в детали, причем не в отношении участка - вовсе нет, тот похоже, его совсем не интересовал, а именно обстоятельств, при которых бископ получил резолюцию городского головы. И все время какие-то отговорки. Вроде бы и можно сделать, но есть нюансы..
Минут через 15 бископ понял, что у него банально вымогают взятку. Он удивился. Нет, про киевские городские власти много чего рассказывали, и сомнений в подлинности этих историй у него не было никаких, но уж больно странная ситуация. Он, как говорится, не с улицы зашел, от самого головы и такое.
Но определенность такого рода бископа совсем не пугала, и он прервал третий круг рассуждений префекта о том, что вообще-то можно, но ...
- Послушайте, любезный друг, - бископ лучился доброжелательством, - я знаю, что в Одессе, например, в таких случаях принято поощрять безумно загруженных городских служащих, когда они оперативно решают подобные вопросы. Кто-то это осуждает, но я далек от этого, ибо сказано, что воздано будет каждому по трудам его. Не знаю, как с этим обстоят дела здесь, в Киеве. Я в этом замечательном городе все же еще новичок. Был бы очень признателен Вам за консультацию.
И так проникновенно-проникновенно посмотрел в глаза префекту.
Тот хоть и был киевлянином, но одесский дух и некоторые особенности этого славного города явно были и ему не чужды.
Префект рассмеялся и поведал бископу правду.
Резолюция на его прошении была наложена зелеными чернилами. Это означало, что прошение можно удовлетворить, но не бесплатно. Красные чернила означали безусловный отказ, черные - исполнение, причем без всяких поборов. И все это - вне зависимости от содержания резолюции.
- Голова у нас, - со смехом рассказал ему префект, - иногда любит пошутить. Однажды на прошении кота нарисовал вместо резолюции. И что Вы думаете? Исполнили, руководствуясь цветом! И не ошиблись! И еще у нас есть несколько цветов на различные случаи, но это уже внутренняя кухня. Например, написано: "Наказать строго!" синим цветом, значит спустить на тормозах, а если красным - то под суд. - На этих словах префекту взгрустнулось. Тяжела ты доля городского чиновника!
Вместе посмеялись и после этого о размере мзды договорились быстро, бископ еще и поторговался. Или он не одессит? Все равно получилось дешевле, чем платить по полной за оформление отдельного участка. Префект же был настолько любезен, что предложил посетителю и овраг прирезать к его участку, но от оврага бископ скромно отказался.
Как всегда бывает, имеющейся наличности не хватало. Пришлось озадачить родных. Двоюродный дядя, которому как раз случилось посетить Киев по делам, обошел особняк, довольно поцокал языком, но глаза его широко раскрылись в изумлении, когда он увидел пустырь за забором. Собственно именно на обустройство этого участка денег и не хватало.
- И это тоже твоим будет? - возбужденно спросил он.
- Да, вот придется еще садоводством заняться.
- Каким еще садоводством? - возбудился дядя, - забор перенесем, часть пустыря тебе в порядок приведем - садик будет, ладно, а в конце твоего забора еще одни ворота с проездом сделаем и построю я на оставшейся части пустыря маленькое общежитие для своих ребят. Буду их сюда посылать вахтовым методом на стройках работать. А сначала они его сами и построят. Значит давай так, все расходы по переустройству заборов, ворот, подъезда, насаждения там и прочее - на мне. А ты мне только тот кусочек под общежитие сдай как бы по-родственному, и будем в расчете. И тебе хорошо, и мне выгодно. А ребята мои не сомневайся - беды с ними иметь не будешь. Они тихие, на заработки едут. Им не до баловства. А если тебе что когда сделать нужно будет, то они всегда под рукой.
Это была чистая правда. Дядя занимался строительным бизнесом. Не в том смысле, что строил, а подбирал и комплектовал бригады. Попасть на жирный киевский рынок строительства ему хотелось давно, но уж больно кусалось размещение приезжего персонала. Бископ не сомневался, что, заступив ногу на соседний участок и получив тем самым почти бесплатную базу, дядя двинется и дальше.
"- Может я зря от оврага отказался?" - подумал он про себя. Вслух такое произносить не хотелось. А то живо выроют под тобой катакомбы. И кто его знает, что там спрячут. Одесситы народ предприимчивый. Как бы еще контрабанду сюда таскать не начали.
Пара месяцев и все встало на свои места. Дом меблировали, заборы передвинули, садик разбили и засадили молодыми саженцами. Домоправительница тоже была довольна. Иногда в ее взглядах, обращенных на бишопа, что-то такое появлялось, но он был абсолютно спокоен: жизненную стезю он менять не собирался и от всех ее матримониальных планов и покушений на свою личную свободу был надежно защищен церковными канонами. Как-то само собой оказалось, что для содержания дома требуется дворник-садовник и две сменные горничные, но это было бископу уже по силам. А уж наличие пары гостевых комнат и возможность принять у себя и разместить родственников из Одессы - не часто, отнюдь не часто! - привело к тому, что среди его родни зародились легенды о его феноменальных успехах в Киеве.
Да в церкви вся эта история укрепила его авторитет. Неожиданно для себя бископ стал родоначальником новой доброй традиции: иерархи церкви стали охотно предлагать свои услуги, когда возникала нужда в крещении детей, а чаще - внуков, лучших граждан государства. Даже конкуренция наметилась. Придумка бископа была сочтена полезной, в копилку его церковных достижений упала еще одна звонкая монетка.
А в садике летними вечерами было не просто хорошо, - божественно.