Аннотация: Для Миррорума-2019. Стихотворение - здесь.
Авторецензия на стихотворение "Люция - Кветославу накануне свадьбы"
Для начала - о названии. Люция и Кветослав - не просто два имени, выбранные авторским произволом затем, чтобы обеспечить любовному посланию адресанта и адресата. По своему происхождению Люция и Кветослав - герои романа "Семь храмов", принадлежащего перу чешского писателя Милоша Урбана. Его книга повествует о том, как тайное общество пуристов от архитектуры, обеспокоенное современным отношением к средневековым зданиям, совместными усилиями возвращает один из пражских районов, померий коего образуют семь старинных костелов, ни много ни мало "в новый райский век - прекрасное и благословенное четырнадцатое столетие". Кветослав, в настоящем бездарный полицейский, в возрожденном прошлом становится летописцем и художником. Люция, молодая жена его престарелого учителя, с согласия умирающего супруга должна будет, овдовев, выйти за Кветослава замуж.
Теперь - построчно.
пан цветославный - отсылка к имени адресата. Имя свое Кветослав, впрочем, не жалует, поскольку, с его точки зрения, оно годится лишь "для слабаков и неудачников" и оттого не лучшим образом повлияло на его судьбу.
пан цветослабый - кроме ненавистного имени у Кветослава имеется и фамилия, неприязнь к которой понятна даже русскоязычному читателю: Швах. Но Люция в любом случае вряд ли может выразиться иначе: все знают о ее предстоящем браке, а потому ни у кого не должно быть тому каких-либо доказательств.
все ли вам внове - на новом месте - Кветослав в самом деле сменил время и место жительства, однако новое место - это еще и пражское Nové Město, отвоеванное у города "предгусовским братством".
как вам живется, весенний месяц - действие эпилога происходит в мае, и хотя первый муж Люции пока не испустил дух, будущей вдове так или иначе придется поторопиться со свадьбой, о чем речь дальше. "Слава Господу, зима миновала - долгая, ледяная и бесконечная, тянувшаяся без малого семь веков", - говорит Кветослав. Чешское название мая - květen - вновь отсылает читателя к его имени.
как семиградье у Виктора Дыка - подразумевается его повесть о гамельнском крысолове. Повесть эта примечательна тем, что Семиградье, куда крысолов уводит горожан, - не Трансильвания как таковая, а сказочная страна, текущая молоком и медом. Но Семихрамье у Милоша Урбана - тоже не только и не столько составляющие его костелы, сколько священный символ и обещание равно земного и небесного рая.
тайной врывалась - а значит, тайной, которая очевидна каждому (см. первые две строки). Кветослав, которому никак не меньше тридцати лет, тем не менее способен видеть единорога, и виной тому не холодность его натуры, а редкостное невезение.
вырвется криком - и не только перестанет быть тайной, но вовсе перестанет быть. Способность видеть единорогов Кветослав, несомненно, утратит, но тем больше Люция сулит ему взамен.
ваша сохрамовая сохранность - сохранность одновременно обременительная и благодатная. Содержать старинные храмы затратно, тяготиться собственной непорочностью - верный путь к неврозу. Но семь костелов - несущие кости нового миропорядка, а единорог позволяет Кветославу заглянуть в прошлое и вернее воплотить это прошлое в будущем.
вам ли бояться - до робких зарев - Люция проницательна и, надо думать, весьма снисходительна. "Единственным недостатком этой красавицы, моей земной нареченной, является ее достижимость", - говорит Кветослав.
Но если есть земная нареченная - следовательно, существует помимо нее и небесная или же инфернальная? Да, утверждает Кветослав: "Меня утешает мечта о черном ангеле: она станет моей невестой, когда мы вместе очутимся в чистилище". Его черный ангел носит не самое обычное имя Розета, то есть розетта, розетка, оконная роза и орнаментальный мотив. Именно на Розету намекает Люция в следующих строках:
выцветет розовый сад в розарий,
окаменеет розеттой роза?
Ведь каменные розы, как известно, холодны, розарий - принадлежность монахов, тогда как земная, приземленная даже, роза предвещает весну и расцвет.
вы расцветете - говорит Люция, что можно расценивать двояко: и как пробуждение к жизни, и как долгожданное избавление от девственности.
брачные клятвы при Деве Снежной - при Деве Марии Снежной, казалось бы, костел в честь которой не входит в число семи храмов, однако располагается в границах отвоеванного района. Но Снежная Дева - еще и языческая Морана, и память о ней также запечатлена в местной топонимике. А потому брак не принесет молодой чете счастья, и свадебные торжества будут подобны пиру во время чумы, которая сама уже не за горами.
соединяющей добела нежные - незнакомые - пока незнакомые! - с грубым физическим трудом и нуждой.
в багряных бубонных бутонах руки - вот что говорит между прочим Кветослав: "Канализацию мы порушили еще зимой, а ее подземные туннели используем как арсеналы и склады". Нельзя вернуться в ту или иную эпоху и остаться от нее свободным. Нельзя, грезя о блаженных догусовских временах, забывать, что гуситские войны были их неизбежным следствием. Amantes amentes, влюбленные безумны, и не так важно, о какой любви речь: к пражским костелам, к средневековому укладу - или к мужчине, который родился в чуждом ему веке. Ясновидец Кветослав способен проникнуть одухотворенным взором в прошлое, но отворачивается от неминуемого. Прагматичная Люция смотрит в лицо их общей будущности, обезображенное маской красной смерти, - и выходит замуж.