Аннотация: Лихие 90е. Юная девушка и тридцатилетний художник. Любовь, криминал, приключения.
Адская смесь
Ха! Если лезть в человеческие души, выворачивать их наизнанку, выжимать, как белье, изо всех сил перекручивая руками - какие потоки человеческих слез, эмоций, несбывшихся надежд и мечтаний, слишком дерзких, что сам человек решился в них поверить, - какие потоки полились бы в раковины ушей! Возможно, тогда бы эта история, простая история о шестнадцатилетней девчонке и тридцатилетнем художнике, могла стать настоящеи книгой Великой Любви, а не рассказом о торжестве добра на трупах своих защитников.
Но жизнь все расставит по своим местам: кто и чье добро защищал, возможно, появятся новые трупы... Да и со многими персонажами (естественно, вымышленными) я или еще не слишком хорошо знаком, или НЕ БЫЛ знаком достаточно близко. Исключая, естественно, моего друга, художника Женьку Лагутина. Его новую знакомую, Машу, я пока что имел честь видеть только один раз, с Джоем и Корвином знаком (с одним из них опять-таки БЫЛ знаком!) только поверхностно, "маму Бетси" не знал вовсе... Яна... Яна - другое дело, но сейчас мне не хотелось бы о ней говорить. Поэтому, сами понимаете, многое мне пришлось додумывать самому, в чем-то я не успел разобраться, поэтому и история выйдет простой, как... как так называемая "адская смесь", смесь опия и нембутала.
Хотя с тем же основанием этот рассказ можно назвать "умная Маша", потому что она действительно произвела на меня впечатление умненькой девочки и ее так и звали:
- Привет, Димон, это Маша.
Честно говоря, я позавидовал: высокая, стройная брюнетка, пришедшая вместе с Женей Лагутиным на элитную шоу-выставку "Путешествие на остров Кифер" в Манеже, впечатляла. Она явно не бывала раньше на подобных "party" (говорят, входной стоил больше ста тысяч, но, сами понимаете, на нашем с Женькой бюджете это не сказалось: он - член СХ, а я, как всегда, положился на собственную наглость и журналистскую ксиву), но так мило скрывала свое замешательство при виде обнаженных манекеночек, раскрашенных во все цвета радуги лучшими художниками-авангардистами города Питера, что не производила впечатления запуганной или, что хуже, восторженной дурочки, эвакуированной из средней школы в порнозал на Рипербан-штрассе. И мне понравилось, что ее явно больше заинтересовали картины на стенах, чем на голых мужиках или девочках.
- Очень приятно, мадемуазель... Дмитрий Осокин, друг великого художника Евгения Лагутина. И хоть он и великий, не знаю, кому из вас повезло больше. Вы давно знакомы?
- Н-нет, - с легкой задумчивостью, отстраненностью даже, - и встречаемся довольно редко.
- Ее мама не пускает. Не доверяет мне, - проинформировал Женька.
От меня не укрылось, что держится он с ней не как с новои любовницей, а... как с младшей сестренкой, что ли?
Женьку отвлекли два новых персонажа, смотревшихся на этой выставке изящества, как боксеры среди икебаны. В общем-то, так оно и было. Обоих я знал только по кличкам: Корвин (наверняка за пристрастие к Желязны, хотя сейчас вновь вошла в моду латынь, а он был действительно похож на мудрого ворона, этот большеносый и кареглазый брюнет!) и Джой. Они занимались антиквариатом, порой покупали Женькины работы - порой использовали его как эксперта, а иногда подкидывали и сомнительную работенку. Так, однажды я застал Женьку за странным занятием: он таскал недавно законченную картину маслом на хорошем холсте из духовки на мороз и обратно. На моих глазах свеженамалеванная лабуда стремительно старела, превращаясь в антиквариат.
Пока я пытался разобраться в ситуации, он вновь вытащил холст из духовки и задумчиво забормотал:
- Шишкин или Левитан... Дим, еще пять минут в духовке - и будет Шишкин, а сейчас скорее Левитан. Тебе кто больше нравится?
- Шишкин, - ляпнул я и с упоительным восторгом приобщился к святая святых живописи, пробормотав: "Ну, пусть будет Шишкин", - Женька лихо расписался в углу картины за великого пейзажиста и вновь засадил холст в духовку, пояснив:
- Это для лохов тряпочных, ребята заказали... ерунда! А вот скоро заказец будет - реальные копии делать, это деньги огромные! А вот откуда они их ко мне притащат, сами оригиналы в смысле, и что потом с копиями будет, это уже не моя забота... Да я на эти деньги месяц смогу ни о чем не беспокоиться, нормально свою серию гравюр закончить!
Я знал об этой серии "Парные Танцы", она не приносила Женьке ничего, кроме душевного спокойствия. И творческого оргазма.
В наше время, чтобы творить свою нетленку, гению нужно уметь работать и на массы. Причем в данном случае Женька никого не обманывал: Джой (или Корвин) заказал ему именно то, что он и сделал. Дальше - проблемы масс.
Женьке явно не хотелось, чтобы его знакомая слышала их разговор с приятелями, поэтому какое-то время мне удалось поболтать с Машей. Она удивительно легко переключилась на обсуждение выставки и порой выдавала такие меткие характеристики, что тогда я был готов поспорить: гуманитарный вуз, курс третий. Меня удивляло только, как ловко она воздерживается от идиотских, набивших оскомину словосочетаний: "концептуальный замысел", "энергия форм", "цветовая ритмика" или "саксонская гамма". Сейчас я понимаю, что она их просто не знала.
- О, Дима, ты уже познакомился с новой подругой Женьки? - зеленые глаза опасно вспыхнули на окруженном взвихренными рыжими волосами спокойном лице.
- Привет, Яна, - неловкая ситуация: бывшая любовница и новая подруга; чертов Лагутин, сам бы разбирался со своими дамами. - Вы знакомы?
- Да, - открыто и ясно улыбнулась Маша.- Здравствуй, Яна...
- Так, подруги, все в буфет, Корвин у меня офортик берет один, заказ денежный дал, так что я угощаю! - Женьке все же хватило ума понять, что не мне нужно находиться в этой компании. Он успел крикнуть русоволосому, крепко сбитому Джою, так и не снявшему в помещении Манежа легкого кожаного плаща:
- Все! Как договорились, передай Корвину, чтоб ждал, я занесу! - и увел обеих девушек вниз по лестнице, к буфету.
Я был благодарен ему: он оказался достаточно тактичным для того, чтобы не прихватить и меня - "для равновесия полов", как говорится, а на самом-то деле для того, чтоб я стал громоотводом, буде его девушки окажутся настолько наэлектризованными, что между ними вспыхнет молния. Не люблю быть громоотводом, как и любой мишенью для молнии! Нет, все же Женька - настоящии друг. Насколько я знал, с обоими "антикварами" его связывали давние и более чем приятельские отношения. Высокий черноволосый Корвин с огромными карими глазами и столь же огромным семитским носом, видимо, ушел раньше... Он был действительно похож на печального мудрого ворона. Я мало знал этих ребят, но, пожалуй, они мне нравились. Чего нельзя сказать об их третьем компаньоне по антикварному бизнесу. Хотя о покойных... Будем считать, что ему повезло, а то я сказал бы о нем кое-что и похуже. Джою с Корвином было под тридцать, ему - за сороковник. И как минимум лет десять мужик не слезал с иглы. От передозировки и откинулся. Теперь место в деле заняла его эффектная вдова, которую Корвин и Джой называли почему-то "мама Бетси". Ну и черт с ней! Знать не знаю.
Уходя, я проиграл Женьке бутылку коньяка. Он на секунду выскочил из буфета в сортир-курилку, где мы и столкнулись.
- Как думаешь, сколько ей лет? - в болезненно-романтическом трансе спросил он, прикуривая.
- Она же моя ровесница, - я решил его подразнить, выпустил дым ему в лицо, - скоро двадцать восемь...
- Да я не о Янке! Спорим на флакон коньяка, что не угадаешь?
Руки Лагутина чуть тряслись: его явно обуревали светлые, возвышенные и до невозможности чистые помыслы. Он заслуживал наказания. Я его даже пожалел. Мужик на два года старше, а влюблен, как воспитанный на Барбаре Картленд восьмиклассник, никогда не видевший анатомического атласа. Но тем более следовало преподать ему урок. Хотя я и заподозрил подвох, поэтому мысленно скинул год:
- Идет. Двадцатник?
- Чудило... ей еще семнадцати нет!
М-да. Сам себя отымел. Но - получил урок. А за уроки нужно теперь платить. Держава вышла из воровства бесплатного образования.
_ Что, обалдел?! Я тоже, когда узнал! Поэтому, наверное, так и втюрился! С тебя причитается! - крикнул он, уже убегая. И больше я его не видел.
Но это зрелище стоило коньяка: он бьл счастлив.
Евгений Лагутин был счастлив так, как это только возможно. Держа под мышкой завернутый в бумагу офорт, он вышагивал по грязным от песка, обледеневшим тротуарам к дому Корвина. Он еще не разобрался, вызывает ли он у этой удивительной девушки какие-нибудь теплые чувства, но неприязни она к нему не испытывала, это точно! В остальном он полагался на терпение и... осторожность: "Главное - не перепугать теперь девчонку, конечно, ей нужно привыкнуть ко мне, к моему, новому для нее миру. А ведь ей жутко интересно, пусть и страшновато!"
Он перешагнул через пьяного бомжа - ничего, сейчас подберут, Лиговский все-таки! - и устремился дальше. Сейчас он зайдет к Корвину, получит деньги за офорт, посидит с ним полчасика, все равно ждать, пока Маша вернется из школы, из своего одиннадцатого класса, а потом придумает что-нибудь феерическое! Сегодня праздник! Хотя и каждый раз, когда он встречался с ней, в его душе ликовал Новый год, сегодня он мог побыть и дедом Морозом - если хватит фантазии сочинить какой-нибудь необыкновенный сюрприз для Маши.
Подъезд Корвина. Радостное возбуждение не покидало Женю, когда он поднимался по истертой лестнице давно нуждающегося в капремонте дома в одном из мрачных дворов, примыкающих к Лиговскому проспекту... до тех пор, пока он не вылетел на нужную ему лестничную площадку.
Дверь в квартиру Корвина была приоткрыта. Еще не сообразив, что этого просто не может быть - хозяин всегда был достаточно осторожен, - Евгений распахнул ее настежь.
Выпущенных пуль было бы вполне достаточно, но они все попали в корпус Корвина - его белоснежная косоворотка была взрыта кровавыми воронками как минимум в шести местах: на груди, на животе, у самой шеи, одна пуля попала в предплечье; у стрелка не хватило то ли патронов, то ли времени перезарядить оружие, поэтому он не сделал контрольного выстрела в голову, чтобы удостовериться, что клиент скорее мертв, чем жив, убийце хватило ножниц. Корвин, еще вчера иронически косивший своими огромными карими глазами на выставленные в Манеже картины, лежал в холле собственнои квартиры среди осколков каких-то антикварных безделушек, а из его левой глазницы торчали "два кольца". "Два конца" вместе с "гвоздиком" посередине находились где-то глубоко внутри его черепной коробки. Хотя вряд ли он что-либо чувствовал в тот момент, когда убийца - или из любви к спецэффектам, или из-за вдохновлявшей его маниакальной ненависти - проводил над его телом эту последнюю операцию. В правом глазу мертвеца застыло лишь непомерное удивление. Губы были искривлены в обиженной, непонимающей слабой улыбке. Левый глаз слизью расползся по виску, по паркету. Особенно дико смотрелись два опрокинутых бокала: из них так и не успели выпить, и темное вино на журнальном столике выглядело как кровь... кровь...
Лагутина вырвало уже на лестнице, куда он метнулся, интуитивно не захотев блевать в квартире друга. Хотя что там еще пачкать?! Он и так весь в пятнах сворачивающейся, подсыхающей крови. Да еще эта лужица у левого виска... Только проблевавшись, Лагутин понял, что им двигал еще и страх. Он посмотрел на свои руки. Благослови Господь холодную весну: перчатки. Только тут он заметил, что так и не выронил офорт. Удивился. Растер ногой собственную блевоту. Как лунатик, вышел на улицу. Подошел к таксофону, набрал номер "трубы" Джоя, не расстававшегося с радиотелефоном. Тот отозвался по чти сразу же. Выслушав, спросил неожиданно охрипшим голосом:
- Ты не надрался в хлам? Чертей не ловишь? А то говоришь как-то странно.
Так же монотонно, без выражения Лагутин повторил свой рассказ. Он сам не понимал, что с ним. Он говорил громко, отчетливо, не опасаясь, что могут услышать случайные прохожие. Он уже не чувствовал страха. Он ничего не чувствовал. Только - офорт под мышкой. Который уже не купит Корвин. С тем же безразличием он выслушал и распоряжение опомнившегося наконец Джоя:
- Так. Сваливай подальше. Вечером мне позвони. Возьми себя в руки, - голос звучал все так же хрипло, но жестко. - И светись, где только можешь, лишь бы подальше от квартиры Корва.
Соглашаясь, Лагутин покивал головой, затем только ответил, что да, он все понял. Тут же, на Лиговке, поймал машину. Назвал адрес Маши. Машинально получилось, - пронеслось в его странно опустошенной голове, - машина, Маша, машинально... Ха-ха! Видимо, "ха-ха!" он прокаркал вслух, и извозчик попросил деньги вперед. Обнаружилось, что у него с собой довольно приличная сумма. Он отстегнул шефу, затем вспомнил, что Маша еще в школе, за пару кварталов до ее дома высмотрел наливаловку.
- Стоп, мастер, приехали.
Зашел внутрь. То что надо: недорогое кафе с непритязательными, но крепкими напитками. Все так же сжимая офорт под мышкой, взял в другую руку стакан, далеко отходить от стойки не стал - знал, что будет повторять, но не знал, сколько раз; прислушался к самозабвеннохаявшим Чубайса мужикам. Мир казался ему странным, словно убийство Корвина перенесло его на другую планету... или, наоборот, превратило в пришельца на своей. Первый стакан член Союза художников тридцатилетний Евгений Лагутин выпил залпом. Подумав, он попросил "чего-нибудь поотвратительней". Хмыкнув, женщина за стойкой налила ему еще двести "Летнего сада". Чуть позже он перешел на суррогат перцовки. Его не брало.
- Мама Бетси?
- Да, Джой, лапушка?
- Дело такое... Тут Женька Лагутин звонил, малость не в себе, явно, но если он и впрямь видел то, что он видел, тогда это объяснимо. Но я хочу сказать, что это дело буду вести я один, вопрос принципа. Я уже оповестил нашу "крышу", они пошлют парней, проверят, если только менты раньше не обнаружат...
- Джой, мальчик, ты меня пугаешь! Что за дело? О чем ты оповестил "крышу"? Менты, Лагутин не в себе... Что случилось?
В трубке послышался тяжелый вздох:
- Ты только не суйся, да? А дело такое... Похоже, все к тому, что Корвина недавно кто-то кончил.
- Нет, Джой?!
- Да, мама Бетси, да, девочка...
- Боже мой, Корвин! Как же мы без него! Не может быть! За что?!
- Не причитай. Взрослая девочка. За что, кто - выясним, всем отольется. Я потому и говорю, чтоб ты в это дело не совалась, потому что это МОЕ дело. Он был МОИМ другом. "Как же мы без него?!" - Джой-таки вышел из себя: - Да уж мне тяжелей! Ты бы лучше подумала, как же мы без денег?! Забыла, что ли, сколько конторского нала вчера Корвин взял? У него же три встречи, не считая офорта и аванса под заказ Лагутину, на сегодня назначены! Ты хоть помнишь, что это за заказ? Никто, кроме него, таких классных копий не сделает!! Это уже не наши интересы! Бери выше - это интересы "крыши"!
- Да... Слушай, а художник не мог...
- Да ты что, зоб склевала?! Дур-ра! Ладно, извини, понимаю, не подумавши ляпнула. Я по этому поводу как раз собирался тебя предупредить: ни словечка никому про Женю. Забыла, сколько контора собиралась поиметь на нем сразу после офорта и этого миллионного заказа? А он к тому же человек творческий, начнут его дергать, работать нормально не сможет. Я Бога молю, чтоб он побыстрей в себя пришел! Так что молчок. О том, что у него была стрелка с Корвином забита, и знаем-то только ты да Я да мы с тобой...
- Да эти его две шлюхи! Наверняка он им вчера все растрепал!
- Хм... Верно. Малолетка, думаю, не в счет, а вот к Яночке, конечно, присмотреться нужно. Такая могла и наводку дать, кому не следует. Она ведь, после того как Лагутин ей отставку дал, вроде Корвину глазками блажила?
- Бла... бл... Да эта рыжая б... с кем только не перетрахалась с тех пор!
- Со мной, например. А с Корвином - вряд ли. Успокойся. Бетси. Я тебя в курс дела ввел, ты при делах, как всегда, все по-честному. Но теперь - тихо! Это МОЯ проблема.
"Она должна уже вернуться..." - подал сигнал мозг. Лагутин вновь слегка удивился: мысль о Маше впервые не принесла ему Праздника. Он взял у взиравшей на него уже с суеверным ужасом барменши, по прикидкам которой этот молодой человек выпил уже как минимум две смертельные дозы всех имевшихся в ее распоряжении ядов, еще сто грамм "Винного напитка" на ход ноги и уверенной походкой робота двинулся к цели.
Что-то подсказывало ему, что с Машей лучше было бы сегодня и не встречаться, но ноги сами несли его к ее дому.
- Эй, мужик!
Он не отреагировал. Окинул безразличным взглядом: два парня лет двадцати, явно только что из армии. Трезвые. Злые.
- Глухой?! - они встали у него на дороге.
- Извините... - Женя прошел сквозь них, словно перед ним были бестелесные существа.
Но, конечно, они были из плоти и крови, оба этих парня с только-только начинающими отрастать короткострижеными волосами. Просто никто из них не ожидал подобной реакции, и в последний момент ребята недоуменно посторонились. Переглянувшись, они пришли в себя и поспешили вслед за Лагутиным, уже вошедшим в подъезд:
- Там будет даже лучше! Давай, Серега, все не на улице...
- Мужик! Ты что, в натуре, не понял, что с тобой говорить хотят?! Не ходи дальше, усек? Это девушка моего друга, и ему не нравится, когда ты с ней рядом! - Лагутина нагнали на первом же лестничном марше. Он медленно повернулся:
- А что ж он сам за себя не говорит? - память сама подсказала Жене пару раз слышанное имя. - Привет, Андрей.
Прикинутому в "Адидас" - от кроссовок до фирменной кепочки - Андрею не понравился тихий, отчужденный голос. Он промолчал, всмотревшись в мужика: мертвенно бледное лицо, грустная улыбка, глаза, выражение которых, казалось, просто не могло измениться, - все это как-то отпугивало. Но Сергей оказался менее сентиментальным:
- Че, ты не понял? В сопли изотрем и по стенке размажем! Так что вали отсюда, дядя, староват ты по малолеткам бегать!
- Что ж ты так о девушке друга? - вопрос прозвучал недоумевающе.
- Учить меня будешь? А ну пшел вон! Профура! Шнифты повыдавлю, педикюр!
- Такие молодые, а уже на понятия давят, играют, - голос прозвучал так, словно инопланетянин информировал засевших где-то на далеких орбитах коллег о странностях аборигенов. - Пальцы веером, а сопли пузырями...
- Ты что тут о понятиях загнул? Блатной, что ли?
Если б не вся несуразность этих вопросов (в мозгу у Лагутина вспышкой пронеслось воспоминание о девушке, утверждавшей, что у нее очень крутой дружок - "двадцатитрехлетний капитан" ОМОНа), все могло бы закончиться иначе. Но Женьку разобрал неудержимыи, тихий смех. Именно этот смех и вывел приятеля Андрея из себя. Вывел, как милиционер: "Пройдемте!"
- А ну, пошли!
- Мне с тобой не по пути... - это было последнее, что успел сказать Женька Лагутин.
Алкоголь притупляет чувство боли, только поэтому он не почувствовал двух жутких ударов. Этот Сергей, видимо, был не каким-нибудь мотострелком, в армаде он явно оттрубил, или в спортроте, или в ДШБ, сделал противника за одну секунду. Жестко и профессионально: удар ногой выше паха (чтоб потом не схлопотать "111-б" умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, заведомо для виновного, находящегося в беззащитном состоянии") одновременно, обеими руками хлопок по ушам - и дело сделано!
Все еще не чувствуя боли, Лагутин инстинктивно попытался то ли защититься, то ли дать сдачи, офорт выскользнул из его рук, последнее, что он успел расслышать, - это звон разбившейся рамки... Ему тут же приложили ногой под зад, и он, не разбирая пути, поплелся вперед... Куда - вперед?
- Зря ты так, пьяный же...
- Нормально, Андрюха!
На улице послышался скрип шипованных покрышек. Торможение - столкновение. Возгласы: "Куда прешь под колеса! Да он же пьян!"
- А вот теперь чем дальше мы смотаемя, тем лучше! Е! Да вот он картинку, кажется, твоей девахе нес, подбери, подарим.
- Отец, да нельзя же так! - лет тому, с кем говорил сейчас Джой, вряд ли было поболье, чем ему самому, но Джою было наплевать на этот факт, - Миша, мы же вам деньги исправно... Ну да, вот и я к тому... А тут вылетает Корвин, - чуть не сказал: "Вылетает Ворон". Одернул себя Джой, - теперь вот Женьку не найти, под которого заказ ваша же фирма нам привалила, ну, на копии эти! Я даже не говорю о том, что, если вы и дальше нас будете так же охранять, как вот Корвина... не о том! Наша доля в этой работе с копиями маленькая, вы-то сами какие бабки теряете! Да, именно потому, что я подбираю художников, я точно могу сказать: не найти никого другого! Да еще за такое время!
Джой врал, но врал с легким сердцем: найти талантливого копииста не такая уж большая проблема, но Лагутин был ему достаточно близким другом, и его непонятное исчезновение и смерть Корвина какой-нибудь тупоголовый опер мог связать между собой и вообразить, что узелочки, нащупывающиеся его не затрудненными физическим трудом пальцами, вполне могут вывести Херлок Шолмса из УГРО к желанной развязке.
Понимал это и его собеседник - почти беловолосый викинг с голубыми глазами на твердом лице. Когда он приподнялся, то сходство с полумифическими героями саг скандинавских стран только увеличилось: при необычайно пропорциональной фигуре - затянутые в джинсы стройные ноги, узкий таз, неимоверно широкие плечи, мощная шея - его рост достигал почти двух метров.
- Джой, не размазывай. Это все ясно. Офортик, мы, кстати, уже вернули, хоть и обидно было огорчать красивую малышку. Хулиганов наказали. Но оба, даже и при допросе средней тяжести, клянутся, что только надавали Лагутину по чану и спустили с лестницы. Опять же, по их словам, он был здорово пьян, так что куда ему могла взбрести в голову идея податься, можно только гадать. Хорошо еще, если не утонул, утопленников долго ищут... Но в морге на Екатерининском его нет, сейчас ребята обходят больнички. Так что найдется твой копиист-уникум, не волнуйся!
Но уже в следующую секунду поволноваться пришлось им обоим. Миша закончил свой монолог, дав понять Джою, что разговор завершен, тот тоже поднялся, оказавшись на целую голову ниже викинга, они протянули друг другу руки... И в этот момент стекло простенького бистро, одного из многих, открывшихся за последние годы в центре, с оглушительным всплеском лопнуло, будто в него нырнула как минимум акула. Джой еще ничего не успел понять, как Миша с удивительным для его комплекции проворством отпрянул за столик, в его руке материализовался ТТ. Двое неприметных парней, скучавших неподалеку над бокалами томатного сока, так же непринужденно вытащили из петель под своими плащиками охотничьи помповики и метнулись: один - к Мише и Джою, спиной к ним, пытаясь прикрыть их корпусом ("Антиквара держи! И прочь с моей линии обстрела! - донесся сдавленный хрип шефа), второй - к дверям на улицу.
Только тут Джой услышал хриплый Мишин приказ:
- На пол, остолоп! Или хочешь, чтоб и тебя, как Корвина!
Так и не придя в себя от шока, обыкновенно элегантный и ловкий, Джой начал неуклюже опускаться, в тот миг ему было почему-то не страшно, скорей, стыдно.
Ровный шум потока машин за разбитым окном нарушил резкий форсаж какого-то участника уличного движения. Но - уже в дали. Выстрел из помповика вслед так и не прозвучал.
- Вряд ли он и машину-то заметил, - разгибаясь, буркнул Миша, и его слова были тут же подтверждены вернувшимся с улицы телохранителем:
- Даже саму лайбу едва разглядел, не то что номер... - виновато пожал он плечами, пряча помповик под плащик. - Ну, попадись мне этот чернож...й!
- Тачку не увидел, а ж... разглядел? - Миша не шутил. - Почему решили, что черные?
- Так если хаер у водилы, что дегтем измазан да нос крюком, кому же еще быть? Но он уже за угол юркнул, а то я б не удержался, шмальнул, не посмотрел бы, что народ кругом!
- Не тарахти, развоевался!
- Однако правду говорят: если кто-то очень уж хочет тебя убить, то никакой телохранитель не убережет! - к Джою вернулось его обычное настроение.
- Тут проще, - Миша был все так же невозмутим, он лишь немного брезгливо скосил взгляд своих голубых глаз на прореху в правом лацкане своего пиджака. - Непонятно только, в кого на этот раз метили, мы ведь как раз сошлись для "теплого дружеского". Но я за себя спокоен, дела, понимаешь, срочные: художников искать, да стрелка этого.... или этих... Ну это у ментов скоро узнать можно будет, они пульки сравнят! Если идентичны, то скорее всего стрелок работает в одиночку. А вот вам с мамой Бетси нужно на время, прикрыть свою лавочку, посидеть на нашей даче: парк, охрана...
- Да ты че?! А торговля?
- А кто ремонтно-восстановительные оплачивать будет, если завтра перед вашим магазином тачку с тротилом поставят?
Крыть было нечем. Джой уныло поплелся к своему антикварному, прошел вглубь магазина, к двери с надписью "ЗАМ. ДИРЕКТОРА" и табличкой из прозрачного пластика для регулярно сменявших друг друга трех фамилий ("Теперь будет только две!" - уныло хмыкнул он, вспомнив
Корвина). В тот день на табличке рисовалась фамилия "мамы Бетси". Заглянул внутрь.
Эффектная брюнетка лет тридцати пяти в строгом деловом костюме, не то чтоб скрывавшем, а пикантно подчеркивающем ее характерную для порногероинь стиля вамп фигуру, взволнованно курила, сидя за столом а-ля Луи Канз сомнительной подлинности.
- А в меня стреляли тут, мама Бетси, - без предисловий выдал ей информашку Джой и не обращая внимания на неизбежные женские "Нет! Нет" и "Как же так?!", продолжил,- Миша уверен, что сможет быстро найти, кто грохнул Корвина и взял у него под двести тонн наших баксов и кто развлекался сегодня. Но нам нужно на это время прикрыть всю лавочку. Так вот.
- Да я и в городе-то не останусь! Нас же уничтожают, всех!!!
- Верно. Не останешься. Миша просит нас погостить пока на его даче, под Сосново, это на озерах. Лес, охрана.
Мама Бетси задумалась:
- Ну уж нет! - она яростно раздавила в пепельнице только что прикуренную сигарету, - Езжай, если хочешь, а я себе найду местечко поукромнее! И, Джой, мальчик мой, ты не будешь возражать, если я еще и прихвачу с собой пару безделушек поценнее? Из моей доли?
- Бери, Бетси, только не переусердствуй! И не забудь потом поставить магазин на сигнализацию! - и Джой поспешил "под Сосново, на озера, где у Мишиной команды действительно имелась почти неприступная, но комфортабельная дачка. Выпить с мамои Бетси "на ход ноги" он отказался. Недовольно поджав губы, она посмотрела на захлопнувшуюся за Джоем дверь.
Женьку Лагутина парни из Мишиной команды искали четыре дня. Нашли в бывшей "25 октября", на травматологии. Поиск занял так много времени потому, что сбивший его водила, несмотря на то, что был кругом прав ("шизик какой-то пьяный прямо под колеса кинулся!"), решил-таки компенсировать себе экстренное торможение и спаленную резину покрышек и... прежде чем вызвать "скорую", вытащил из кармана художника внушительную на вид "котлету". Но в ней он обнаружил лишь документы, которые Женька имел обыкновение носить в бумажнике, и мизерное количество денег. Бежать отдавать с криками: "Дяденьки-тетеньки, я тут потерпевшего обобрал!" - показалось водиле "ЛИАЗа" абсурдным, и уже совсем в другом конце города документы полетели в мусорный бак. Так известный (но не бригаде "спецскорой") художник Евгений Лагутин превратился в "находящегося в сильной стадии опьянения, со множественными травмами головы и переломами левой руки и ребер" таинственного незнакомца. Но его все-таки вычислили.
- Алкогольная интоксикация в анамнезе, сотрясение, ушиб мозга средней степени тяжести. Он поправляется, но вот частичная амнезия... - несколько испуганно лопотал лечащий врач, косясь на двух боксероборцев "средней тяжести"... пардон, соответствующей весовой категории. - И, по-видимому, пациент перенес также и сильнейшее эмоциональное потрясение... Очевидно, в момент получения травмы он находился в глубочайшей депрессии... - лечила вопросительно посмотрел на посетителей: мол, что ж вам еще от меня нужно?
- Проверят твой диагноз, док, проверят! - неожиданно добродушно хлопнул его по плечу первый из посетителей.
- Бум надеяться, ты его тут хорошо штопал! - менее кротко проурчал второй. - Короче, мы его забираем!
"Добивать повезут!" - мелькнуло в мозгу лечилы.
- Слухай, он ведь на нас первым делом заявлять побежит!
- Эт-точно! - обменялась пара "дальних родственников" больного веселыми взглядами.
- Ты, док, не рыпайся! ("Ну вот теперь и мне конец!") И не дрейфь зря! Вот, запомни: фамилия твоего потеряшки - Лагутин Евгений Павлович, а долечивать его отныне будут в клинике на Вавиловых. Слыхал про такую? Там и справляйся, если дрейфишь. И не звони в колокола, не в часовне.
Радость Миши и Джоя, когда им сообщили, что Лагутин нашелся, оказалась недолгой.
- Типичный случай посттравматической амнезии, - сообщили им с Вавиловых. - Больной абсолютно не помнит событий не то что последних дней - месяцев! Рука быстро и правильно срастается, ребра - вообще ерунда, еще несколько дней в жестких повязках походит, и последние боли снимутся, но вот это... У больного сильнейшая депрессия, апатия. Его ничто не интересует, даже живопись. Конечно, на ноги мы его поставили, но, чтоб привести в порядок его голову, на психиатрическом отделении понадобится дней сорок...
- Что!? - завопил Джой.
- Об этом не может быть и речи, док! - веско отрезал Миша.
- Тогда.., М-нее... тогда могу порекомендовать резкую смену обстановки. Возможно, больного тяготят больничные условия, город, Попробуйте вывезти его куда-нибудь на природу.
- Это можно! - Миша криво усмехнулся Джою, продолжавшему жить в окружении четверых охранников и пары собак-доберманов на комфортабельной даче с довольно большим, даже по "новым русским" временам, приусадебным участком, расположенным на берегу озера Синенького.
Мама Бетси упорно скрывалась в местах никому не известных - киллер так и не был найден. Хотя и затаился, потому что более двух десятков Мишиных бойцов (не говоря уже о тысяче вольнонаемных осведомителей - ларечников, нищих, милиционеров) проводили "оперативно-розыскные мероприятия", по нескольку человек ежедневно паслись вокруг вновь открывшегося антикварного магазина, в котором теперь за дверью с надписью "ЗАМ. ДИРЕКТОРА" по рабочим дням скучала засада. Но киллер затаился. Выжидал?
Женьку Лагутина искали все это время не только люди из Мишиной команды. Его искали сразу две взволнованные девушки. Сперва она просто обиделась, что Женя не зашел сам, как обещал, а передал свой форт "в качестве извинения" через ее дворовых приятелей. На следующий день ей так и не удалось ему дозвониться... А потом вдруг к ней в квартиру нагрянули три каких-то крепко сбитых парня в черных косухах и, выяснив сперва с необычайной вежливостью адреса тех ребят, которые принесли ей Женин офорт, по-наглому унесли его с собой! Она не понимала, что происходит! Следующим же утром она встретила во дворе Андрея с его приятелем - те были избиты так, что едва нашли в себе силы перейти на другую сторону улицы...
С Женькой случилось что-то серьезное, теперь это очевидно! Его нужно срочно искать! Где? Как? Как она жалела теперь, что не познакомилась в свое время ближе с его компаньонами по антикварному бизнесу: Джоем, Корвиным, мамой Бетси! Даже у того журналиста, в Манеже, телефон не взяла! Вспомнилось несколько богемных местечек. Их ей показывал Лагутин, но внутрь не водил: "Не для маленьких. Притоны греха: поганок-галлюциногенов, смехотворной травки и маковых отваров, - объяснял он ей. - Ну и дерьма всякого типа лизергинки, метадона. А нам с тобой и так ведь хорошо? Зачем нам искусственный кайф? Пошли дальше. В этих местах человек может зависнуть хоть на неделю, хоть на месяц..." Кстати, она сейчас вспомнила, что рядом с одним из этих "притонов греха" Женька поздоровался с эффектной брюнеткой лет тридцати пяти, садившейся в шикарный кабриолет: "О, привет, мама Бетси, ты-то тут какими выхлопами?"
Именно в это место она и решила заглянуть в первую очередь.
И вот длинноногая девушка с черными волосами ниже плеч, в элегантной куртяшке и обтягивающих джинсах вышла на улицы вечернего города на поиски человека, в чувствах к которому и сама не могла еще разобраться. Она знала только одно: Женю Лагутина надо найти! Только внутри заведения какая-то тревога овладела Машей. В вестибюле путь ей преградили два алмазно трезвых бугра в камуфляже:
- Ваш членский билет? Или имя поручителя? Иначе, понимаете, хоть вы такая красивая и молодая мисс, мы просто не сможем вас пропустить,
- Но у меня нет, Здесь должны быть мои друзья, Лагутин, мама Бетси, - после секундной заминки попытала удачу Маша.
Закамуфлированные переглянулись:
- Сегодня они вроде бы не появлялись... Но... раз юная леди знакома с мамой Бетси, думаю, она может пройти?
- Да, мама Бетси - это поручитель. Проходите, мисс.
За зеркально-мраморным холлом, где томились камуфляжники, - еще дверь, а дальше декадентский интерьер, словно специально созданный для томления духа интеринтеллектуальной элиты. Да, лейбл "ночной клуб" точно соответствовал категории заведения: в воздухе клубились всевозможные курения, ароматы и благовония. Все честь по чести: за столикам курили все - от анаши до гашиша, кое-кто подкреплял действие косяков принесенным с собой пойлом. Для предпочитавших прямое вмешательство в биохимический состав своей крови тоже был предусмотрен своеобразный комфорт: ширяться и отрубаться можно было на расставленных вдоль стен мягких диванчиках, забрызганных, правда, кое-где венозной кровью. Правда, голоса обитателей диванчиков привносили в общии гомон атмосферу операционной. То и дело раздавалось: "Жгут! Шприц! Раствор! В вену не попасть..." - и совсем непонятное Маше: "Баян заправь!"
Маша огляделась по сторонам и, не обнаружив поблизости никого похожего на Женю, робко двинулась в глубь зала. Похоже, единственным средством общения здесь являлся русский матерный, но все же ей удалось найти одного на вид наиболее благопристойного нарка. Он выглядел лишь на пару лет ее старше, но, похоже, успел стать завсегдатаем.
- Лагутин был? - ловко сманеврировав между "ты" и "вы", спросила Маша.
- Если еще не был, то обязательно будет... - уверенно и невозмутимо ответили ей.
Какая удача! С первой попытки!
- Когда?!
- Когда-нибудь... Когда-нибудь все ТАМ будем... - и этот нембуталовый философ уверенно засадил шприц себе в вену. С первой попытки!
- Что ищем, красивая? Может, марочку с лизергиночкой? - по крайней мере этот выглядел нормальным. Типичный метрнаркотель! Вышибала по совместительству. - Или "экстази"? Чего угодно?
Впервые присутствующая на таких сборищах Маша (хотя где ей только не довелось побывать впервые! Но с Женькой), не смешалась:
- Не "чего", а "кого"! Шеф, мамы Бетси или Лагутина у вас нет? Или Джоя, Корвина, Осокина? - выпалила она пулеметом все известные ей фамилии или клички Женькиных знакомых.
- Мисс, мое дело следить, чтоб клиент не заказывал себе смертельной дозы, вообще... чтобы не было никаких эксцессов, они заведениям типа нашего крайне неприятны. Но раз вы упомянули маму Бетси... Секунду, я приглашу администратора.
- Мама Бетси уже второй день не появляется, - сообщил ей тип, достоиный играть в фильмах о викторианской Англии роль напыщенного дворецкого. - Об остальных же упомянутых вами, юная мисс, именах я и вовсе понятия не имею. Так что присаживайтесь или... Пауза, "выметаитесь" - подразумевалось. Маша еще раз окинула взглядом зал, всю картину, которая и в дурных снах не могла бы привидеться автору "Курильщиц опиума"... Нет, в этом мире расширенных зрачков, перетянутых жгутами вен и оползавших тонких струек крови, смешанной со спецэффектами легкого перезвона бокалов и дымов от травных курений, поднимавшегося над столиками, среди всех этих лиц, постепенно деградировавших в рожи, хари и чувырла - Лагутинского фейса она не могла б не заметить! Его здесь нет! Она уже собиралась было развернуться и бежать отсюда на свежий воздух, чувствуя, что сладковатые дымы вот-вот залезут и в ее мозг... Как вдруг слова наркохалдея о том, что его обязанность "Следить, чтоб вообще не было никаких эксцессов", получили неожиданное подтверждение.
- Какая милашка-упругие ляжки!
- Свежачок-с!
- Да, ее мы еще не зондировали!
С запоздавшим ужасом Маша поняла, что все эти восклицания относятся к ней: четыре находящихся в состоянии "средней наркотической интоксикации" российских панка - из тех, что тратят на панковский прикид те самые деньги, из-за отсутствия которых на Западе молодежь и уходит панковать, - обступили ее со всех сторон, не обращая никакого внимания на викторианского дворецкого. Тот только брезгливо поморщился и отошел в сторонку. Зато вперед шагнул бычок -"метрдотель":
- Что, шпана, В ЭТОМ ЗАВЕДЕНИИ неприятностей захотелось? Смотрите, как бы не получить их в другом, сейчас Митя наберет 02! И вы свое получите, и наш клуб там еще больше зауважают... Митяй!
- Не надо... не надо... - как в мультфильме, грозные да бесстрашные испугались, задрожали... Только один попытался исчезнуть из центра общественного внимания, но тут же был схвачен подскочившим "метром" номер два.
- Какое падение... мерзость! Разберитесь с ними! - только и сказал, вытирая лицо надушенным носовым платком (а кому же хочется надышаться всей этой гадостью!), викторианский дворецкий.
- Непременно, Сан Георгич! - крикнул вслед шефу "метр" номер один и, тут же позабыв учтивость, подтолкнул Машу к дверям. - А ты вали отсюда, там тебя еще проверят! Итак, мальчики, придется нам вас как-то наказать...
Маша его уже не слушала. Она молнией взлетела по лесенке и вновь оказалась в зеркально-мраморном холле, где эр-кондишны создавали такую приятную свежесть! Но где ее тут же перехватили два камуфляжа-швейцара:
- Подожди, сестренка! Одна формальность: фамилия, имя, год рождения... Паспорт желательно...
Она безропотно повиновалась. И куда делись только все эти "мисс", "леди"?
- Хм... 1979 года, рановато еще постукивать, но проверим... Алло! ЦАБ? КУРСК-2! Гражданка... Да! Спасибо! Вроде чистенькая. Иди, девушка, но в следующий раз появляйся только в сопровождении кого-либо из членов клуба!
И лишь оказавшись на бодрящем прохладцей уличном воздухе, Маша поняла, как она рисковала и, чтобы не расплакаться, бегом бросилась сквозь дворы, прочь от этого зловонного места. Ветер, холодный апрельскии ветер развевал ее волосы, врывался в легкие, охлопывал курточку, казалось, толкал назад, но она бежала и бежала навстречу этому ветру, до тех пор, пока ноги сами не привели ее на улицу Некрасова. Там она отдышалась. "Две остановки на трамвае, а там - еще один притон, из тех, что показывал Женька, - замелькали мысли в ее мозгу. - Но уж хватит! Почему именно я должна его искать? Влюбилась, что ли? В такого... старого?! Нет! Но с ним интересно... и он попал в беду... И вообще... Я просто обязана его найти!
И стройная молоденькая девочка, в очередной раз демонстрируя несокрушимость женской логики, вскочила на трамвай. К Московскому вокзалу! Туда, где в здании бывшего спорткомплекса находился один из наиболее "диких" наркопритонов города...
- А где Корвин? - Женька посмотрел на собеседников, в очередной раз не переставая удивляться окружающей обстановке: обшитые дубовой панелью стены, итальянская мебель типа "моден-классик", ельник за огромным, чуть ли не от пола до потолка окном...
- Корвин погиб, - вкрадчиво сказал Джой, - разве ты не помнишь?
- Нет... Погиб!? Какой мрак! - Лагутин закрыл свое лицо руками, из-под них глухо донеслось:
- Мужики, дайте выпить, мне все время кажется, что я что-то забыл... или кого-то... А выпью - обязательно вспомню! Не Корвин, нет, какая-то девушка...
Пить ему, по мнению врачей, возбранялось категорически.
- Опять! - не скрывая презрения, сплюнул в сторону Миша, специально ради этой беседы прикативший на дачу. В конце концов, у него хватало дел в городе и без антикварного магазина Джоя! Но вот шесть оригиналов, скопировать которые должен был именно Лагутин, следовало продать в срок или, в самом нежелательном случае, вернуть в музеи, откуда те были позаимствованы, что было бы вовсе нерентабельно. Только последний аспект и заставлял его возиться с этим художником. А ведь какой заказ, есть оригиналы, есть покупатель!.. Главное - успеть вернуть в музеи качественные копии!
- Я-то налить смогу... А рисовать сможешь вкрадчиво спросил Джой.
- Не знаю, - честно ответил Лагутин. .
В отведенной ему под студию комнате второго этажа он только изредка посматривал на четыре холста великих голландцев и полотна Тернера и Ватто, а все остальное время посвящал тому чтоб уговорить кого-нибудь из охраны слетать ему за водкой или измышлял способ взломать бар в гостиной на первом этаже, где они сейчас и сидели. Последнее уже несколько раз удавалось, и озверевший Джой, на которого легла теперь основная ответственность за скорейшее приведение в норму художника, распорядился поставить скрытую телекамеру в студии Лагутина. Все дешевле, чем ставить дополнительного охранника у бара. За дни, проведенные на даче у Миши, Женька не сделал ни одного наброска.
- Смотри, - как всегда, жестко бросил Миша Джою, когда Лагутин, трезвый, но по-пьяному шатающийся из стороны в сторону, пошёл наверх, в свою студию, - пока это моя проблема. Но если он не сделает заказ - это будет уже твоя проблема!
- Палками талант не вернешь,- вздохнул Джой. - Но слушай, есть одна идея...
Быстро темнело, но гигантский вокзал был залит светом. Ей нужно было пройти вдоль всего перрона, затем еще метров сто по питерскому апрельскому грунту - льду, смешанному с землёй, и попробовать проникнуть внутрь двухэтажного здания красного кирпича. К счастью, последнего Маше делать не пришлось: дверь распахнулась сама - и вихрь рыжих волос, подозрительный взгляд зеленых глаз:
- Ты-ы? - хором воскликнули девушки.
Яна опомнилась первой:
- Зря торопишься. Его здесь нет.
- Где же он может быть? - чуть ли не жалобно просила Маша.
- Не знаю... - первоначальная агрессия исчезла из голоса Яны, - тоже ищу, как дурочка. Их уже несколько дней нет в городе, никого! Ни Женьки, ни корешей его, Джоя с Корвиным ' ни самой мамы Бетси.
- А этот, журналист, не может знать...
- Да он только сегодня узнал, что они пропали! Да и то - я сказала,- Яна прикурила, огонек зажигалки высветил усталость на ее бледном лице.
Она сделала несколько глубоких затяжек, о чём-то сосредоточенно размышляя. Видно было, что она действительно устала.
- Ладно, подружка-конкурентка, - сказала наконец Яна, затушив о стену недокуренную сигарету, - Утешает одно: раз две женщины независимо друг от друга пришли к одному выводу, значит, он верен. Стало быть, вся тусовка и впрямь скорее всего найтует по этим дырам. А их не так уж много. Чтоб не делать двойной работы, давай договоримся, кто куда..
Маше опять стало не по себе. В компании с Яной она чувствовала бы себя уверенней.
- Ближайшие "фонарики" - это "Зеро" и "Кастанеда". Ну, кто куда?
- "Фонарики"?
- Так их называют: подпольный ночной клуб - потайной фонарь - фонарик. Ассоциативная цепочка. Ну, кто куда?
Маша промолчала. Женю нужно было продолжать искать, но уже поздно, она боялась расстроить маму долгим отсутствием. Словно угадав ее мысли, Яна внесла коррективы:
- "Зеро" ближе. У тебя на тачку-то хоть деньги есть?
Маша красноречиво промолчала.
- Тогда я - в "Кастанеду", сейчас машину словлю, а ты как раз успеешь в "Зеро", - подвела итог Яна, - пока! Удачи, конкуренточка! - она резко повернулась (рыжий вихрь вспыхнул под лучами случайного фонаря) и, удаляясь, медленно растворилась в темной сирени сумерек.
Маша осталась одна. Она вздохнула, припомнила координаты клуба "Зеро" и двинулась в противоположную сторону, к остановкам муниципального транспорта. Когда она оказалась на площади, то даже позавидовала Яне: ее энергии, красоте, опыту... тому, наконец, что у нее есть деньги на машину!
- Не подвезти, красивая? - Маша не сразу поняла, что голос из новенькой "девятки" обращается именно к ней. Ну уж нет! Она отрицательно покачала головой, парень за рулем не внушал особого доверия. В нем было что-то...
- Почему нет? - водитель открыл дверцу заднего сиденья.
В нем было что-то... Маша так и не успела определить, что именно ее насторожило, было уже поздно. Она не видела, что за пару минут до любезного приглашения подвезти из "девятки" выскочил второй пассажир и, совершив короткую пробежку, уже несколько мгновений скучал у нее за спиной, дожидаясь, когда водитель распахнет дверь в салон. Внимание Маши было приковано к "девятке", поэтому она оказалась совершенно неподготовленной к агрессии. Впрочем, со стороны происшедшее сложно было бы квалифицировать как агрессию: парень подхватил любимую девушку на руки и исчез вместе с ней
в гостеприимном авто. Маша не успела даже закричать. Только в салоне мгновенно рванувшейся с места машины она попыталась метнуться к противоположной дверце, но та оказалась наглухо заблокироаанной.
В фильмах героини бросаются на водителя, закрывают ему глаза, к примеру...
- Не дергайся - как-то скучно сказали ей, - ничего тебе не будет. Прокатишься маленько, и все тут. Можешь поплакать, только ведь все равно ничего плохого не случится.
Она действительно страшно устала! И так-то вся издергалась из-за того, что чертяке-Женьке взбрела в голову блажь спутаться с какой-то малолеткой - ха! Тоже мне, Лолита под шесть футов ростом! А теперь еще накануне серьезного разговора он взял да пропал! И она вынуждена метаться по всяким гадюшням! О, дьявол! Хорошо хоть, что он и малолетку свою надинамил! Она несколько подуспокоилась когда, повстречавшись с этой брюнеточкой на Московском, узнала, что та тоже его ищет. Дудки! Найти раньше - не проблема!
Яна вскинула руку в небрежном жесте. Темно-синий седан "Пежо-405" затормозил почти сразу же. В салоне сидели двое, но Яне было плевать! Она всегда сможет за себя постоять!
- Салют, мальчики, знаете такой "фонарь", как "Кастанеда"? Довезете?
Сидевшии рядом с водителем парень, видимо, решил проявить чудеса галантности. Выскочил из машины, распахнул с изящным полупоклоном перед Яной дверцу на задние кресла. Ей это понравилось. Гораздо меньше ей понравилось то, что парень не вернулся на прежнее место, а ловко устроился рядом с ней. Машина тронулась, Яна незаметно запустила руку в сумочку, где у нее лежал баллончик с паралитиком. Может, просто приставала?
- Э, парень, в тебе весна играет? - беззаботно поинтересовалась она. - Я не из бюро добрых секс-услуг!
- У тебя в сумке баллончик с паралитиком, вынь ручку, - парень уже не являл собой образец галантности, но и ничего угрожающего в его голосе не звучало, он говорил просто, как уставший человек говорит о надоевшей работе. - Скажу, чтобы сразу снять все вопросы. Мы едем туда, куда надо тебе, а не нам, но не в "Кастанеду". А теперь расслабься. Наслаждение быстрой ездой гарантирую. Покури, хочешь, можешь выпить, в машине есть мартини. Свет фар встречных автомобилей падал на Янино лицо. Ее глаза смотрели настороженно и заинтересованно.
- Хорошо, пожалуй, пара глотков мне не помешает. Долго ехать?
- Держи... Экономь вопросы, больше комментариев не будет.
"Девятка" на большой скорости неслась по уходящему от Петербурга шоссе. Маша не очень хорошо разбиралась в той части города, из которой они выехали на трассу, она понимала только, что каждая секунда отдаляет ее от дома. Девушка могла лишь предполагать, что ее везут по направлению к Белоострову... или Приозерску. Новенькая машина почти все время шла под 120, и оставалось только гадать, где они сейчас могли находиться. Задавать вопросы своим похитителям Маша считала ниже собственного достоинства. А спутники - водитель и его напарник - играли в молчанку. Ей, правда, предложили "курить не стесняться", она не ответила. Маша не курила. Пошел второй час гонки по шоссе. Маша чувствовала, как предательски замирает сердце в груди, но держала себя в руках. Окажись на ее месте кто-либо из тертых жизнью сверстниц - неминуемые попытки постоять за себя произвели бы на спутников-конвоиров куда меньшее действие, чем гордое молчание этой выращенной в тепличных условиях единственной дочери. Парни посматривали на Машу уже с нескрываемым уважением.
- Клянусь носом, в девочке есть достоинство, - эти слова шофера подбодрили Машу, она даже не так сильно испугалась, когда машина свернула с шоссе на темную грунтовку. Они заметно сбавили скорость.
Белые стены, огромные окна бельэтажа были хорошо видны благодаря мягкой подсветке. У главного входа в дом маячил еще один охранник. Шины "девятки" мягко прошуршали по подъездной площадке у крыльца.
- Отогонишь в гараж? - и, поймав утвердительный кивок шофера, парень распахнул дверцу: - Позвольте пригласить вас в гости...
Он помог Маше выйти из тачки, перемигнулся с охранником, и она послушно пошла за ним - а что было делать! ?
Штукатурка под серый мрамор, сразу за входной дверью - пушистая ковровая дорожка ("Нет-нет, обувь не снимать!"), полусапожки почти утопают в ворсе... коридор... на стенах зеркала ("Если хочешь, можешь оставить здесь куртяшку." Маша только отрицательно покачала головой и, несмотря на комнатную температуру зябко поежилась), огромная комната с окном чуть ли не во всю стену, дубовая облицовка, современная мебель - гостиная?
- Ну, вот мы и пришли. Располагайся, угощайся. Минут через пять тебе все объяснят.
Сидевшая за столом с легкими закусками рыжеволосая девушка резко обернулась.
- Ты-ы!? - вновь одновременно вырвалось у обеих.
- Признаться, я могла бы предположить...- Машу удивила недовольная гримаска Яны. - Эй, парень, как тебя там, зачем нас вдвоем-то сюда привезли?
- Сейчас все объяснят, - устало повторил Машин спутник и вышел из гостиной.
- Что все это значит, Яна? - спросила Маша, присаживаясь и наливая себе минералки.
- А шут его знает! - ещё одна сигарета, Яна курила безостановочно, нервно. Не морщась, по-мужски навернула грамм сто водки. - Думаю, мы сейчас услышим что-нибудь о нашем пропащем художнике. Или по крайнем мере о его дружках-приятелях. Ты так и не добралась до "Зеро"?
Маша попыталась улыбнутся.
- Нет, понимаешь, меня затолкали в машину... настоящее похищение... и вот я здесь!
- Киднеппинг! - зло фыркнула Яна.
- Не киднеппинг, а просто приглашение в гости, - уточнил знакомый голос - К сожалению, пришлось действовать в спешке, отсюда и некоторая бестактность. Извините, девчонки, если вам пришлось поволноваться, mea culpa!
По ведущей на второй этаж в гостиную мраморной лестнице спустился Джой. Его лицо заметно осунулось, каждое его движение было движением издерганного, замученного человека. Куда только девались былые артистизм и непринужденность! Синяки бессонницы под глазами напоминали фингалы, русые волосы в беспорядке. Но вместе с тем от Джоя исходила какая то отчаянная уверенность. Он быстро подошел к столу, сел выпил, полез за сигаретами.
- Так и знала, что это твои или корвиновские шуточки! Привет!
- Здравствуйте. А где Женя?
- Давай на "ты", красивая Маша. Яна, больше никогда не будет никаких корвиновских шуточек! Корвин мертв.
Маша ахнула, куда более близко знакомая с Корвином Яна только поджала губы. Пока Джой вводил девушек в курс дела обе молчали - но как по-разному! Зеленые глаза смотрели все более и более напряженно, темноглазая брюнетка распахнула ресницы в немом испуге.
- Вот такие дела . - закончил Джой.
- Значит, Женя здесь, и ничто ему не угрожает?! - облегченно вырвалось у Маши.
- Подожди-ка, подружка-конкурентка - не поворачивая головы, бросила Яна, - это ведь из-за тебя его отколошматили, так что помалкивай - она по-прежнему не отрывала напряженного холодного взгляда от глаз Джоя - Все понятно у гениального Лагутина амнезия, апатия и хрен знает, что там еще, так какого дьявола вы не согласились оставить его в хорошей больнице?!
- Слишком долго. Я же объяснял он как можно скорее должен начать работать.
- Ну и сука же ты, Джой! Из-за того, что ваш заказ провисает, друга угробить готов?
- Заткнись - отмахнулся Джой - Не угробить, наоборот, быстрее на ноги поставить. Врачи к нему и сюда ездят, будь спокойна. Я сам, как нянька и медсестричка в одном флаконе, слежу, чтоб он все прописанные колеса жрал. Природа, свежий воздух, одним концом участок выходит к красивейшему озеру .. Но он даже из дома не вылезает с тех пор, как понял, что за водкой его никто с территории не выпустит. Хотите посмотреть, в каком он состоянии? Олежек! Будь добр, мониторчик поставь нам!
Охранник у центрального входа услышал, прошел в гостиную, неся на руках небольшой телевизор, уныло темневший экраном.
- Я часик назад взглянул, - сказал он, водружая монитор на стол, - вроде все без изменений.
- Вот он, Лагутин, в лучшем теперешнем виде, - зло бормотал Джой, включая аппарат. - Настолько от рук отбился, что пришлось камеру в его мастерской поставить. Мастерской! Единственное, что он там старается себе смастерить, так это цирроз и отек мозга.. Ё! Ну что я говорил, опять ухитрился бар взломать! Любуйтесь, наслаждайтесь, я пойду произведу экспроприацию!
Он стремительно встал и быстрым шагом направился к лестнице. Девушки посмотрели на вспыхнувший экран, высветивший черно-белую картинку. Лагутин был виден в три четверти оборота, он сидел на складном стульчике, за его спиной можно было разглядеть вынутые из рам, но натянутые на мольберты старинные картины. Они нимало не беспокоили художника. В одной руке он держал бутылку, в другой стакан. Распухшее лицо, отсутствующий взгляд, заметно дрожащая левая рука - Лагутин был страшен. Яна тихо выматерилась: "Как зомби, йог-твою..." На экране Лагутин печально улыбнулся, поднял глаза его губы зашевелились - он произнес какой-то тост, но монитор не воспроизводил звука, микрофона в комнате художника не было. Затем чокнулся сам с собой - стаканом об бутылку - и выпил.
- Когда-то меня пытались учить читать по губам, по-моему, он выпил за Корвина...