26. (umrn@mail.ru) 2009/07/21 03:28
[ответить]
>>25.Блонди Елена
>Алёша, спасибо большое за эссе.
>Вот постоянная ссылка на текст
>
Отлично. Рад тебе очень.
СПасибо тебе, Лён-ка.
:))
25. (moiludi@yandex.ru) 2009/07/21 02:12
[ответить]
Алёша, спасибо большое за эссе.
Вот постоянная ссылка на текст
23. (umrn@mail.ru) 2009/07/14 06:25
[ответить]
>>22.Хмелевская Елена
>>>21.Уморин Алексей Виленович
>>>>20.Хмелевская Елена
>>Смерть поэта
>>лежит в животе его. Там, где слова. Смерть поэта смешна, округла, лицом бела и не имеет ножек. У всех нормальных людей она водится над левым плечом, и дОлжно к ней оборачиваться, к дурище костной, с молчаливым испуганным вопросом: "Ты меня еще не тронула?" ......
>>...Да и куда деваться ей: стихолюб, бела, смешлива и - без ножек. Мой человек..
> Ну, знаете ли... Что тут скажешь... Легко, забавно, даже мило и с этакой бесшабашной кривоватой усмешечкой - однако, о смерти. Смерти, которая, на самом деле, совсем не такова - не легка, не забавна, а неделикатна и страшна в своей обыденности и какой-то голой простоте. Не располагает ведь к усмешливости, совсем. И тем не менее...
> Задабриваете "девочку с длинной и белой косой"? Или, наоборот, провоцируете ее на эту мнимую легкость? Или, нет - утешаете себя, меня и прочих, кто прочтет эту Вашу прелестную заковыристую штучку.
>Хотя примерно с полгода назад я и сама, удивляясь себе же, нацарапала, иначе не скажешь, нечто элегическое:
>
>Камнем легли и гнетут грустные мысли о смерти.
>Лучше о ней - не всерьез, это порой помогает.
>Сей непростой переход юмор черный слегка украшает.
>Ну, не всегда - иногда... Но будет легче, поверьте!
>
>Перекличкой "поэтических душ" не назовешь, но все-таки... )) или ((((?
>
>Но написали-то Вы, как всегда - класс! Только не к ночи будь прочитано, ох, не к ночи! А у меня - как раз и к ней. Правда, зачитаешься и даже забудешь к концу, о чем, собственно, речь-то. В этом, видимо, и суть этого маленького упражнения на смертельную тему.
>Упражнением вообще много чего в этой жизни достигается.:)
>
>PS. Значит, все-таки фонтаны?! Угадала.
>
>Лена.
Речь о смерти ходит в каждый текст.
Если приглядеться, след её обнаруживаешь даже там, где ночевала давно, да и то вряд ли - пристала к белёной стенке в теньке у шелковицы на пять минут:
"Водичку, хозяйка, дай попить!" А та ей и поднеси.
Отказала б, смерти и нет...
Но мы не станем следовать В.Набокову, рассказ написавшему про какой-то высокий волжский обрыв, где он то ли стоял, то ли мечталось ему, что стоял с Володей Ильичом Ульяновым. Хорошо написал, с чувством. В этом соль: писать про то, что цепко держит мысли других, ведь в конце-концов все мы метим в некую заоблачность, а там, воленс-ноленс, пересекаемся с прошлым и - смертью.
Смерть... Писать о ней, значит вызывать? - Смотря, кто пишет. Пресветлой памяти протоиерей А.Мень, окормлявший половину богемы МОсквы вплотную изучал смерть. "Тибетская книга мёртвых" "Египетская книга мёртвых", вряд ли "Некрономикон", хотя, кто его знает, человек был обширнейший. Невовремя ушёл, рано, до слёз, успел далеко не всё, призвал ли её? Или всё же...
"Наверное, обрезать может лишь тот, кто подвесил" (цит. по памяти). Так ли верно?
Мысль нейдёт и буксует при слове смерть. Не хочет, упирается, будто корова при виде бойни. Но люди хитры (или это она надоумила их) и есть специальные быки-предатели, которые идут впереди нового, заполнившего забойный двор стада, и действиетльно проходят сквозь всё, невредимы. Они предатели.
Не ту ли роль играет весело пишущий о смерти, и не в рассчитывает ли он на малую льготу за этот маленький пиар?
70-летний Сократ в оправдательной речи сказал: "Поистине, афиняне, дело обстоит так: где кто занял место в строю, находя его самым лучшим для себя, или где кого поставил начальник, тот там, по моему мнению, и должен оставаться, несмотря на опасность, пренебрегая и смертью и всем, кроме позора." (это уже точная цитата.) Оправдаться Сократу не удалось, но, ту надо сказать, что, по молитве старухи, боги наградили двух её сыновей, победивших в Олимпийских играх, смертью, дабы награда была достойной. Так что неизвестно, был бы (у нас! - прим А.У.) Сократ, не окажись у него под рукой кубка с цикутой.
Пишуший, конечно, один, но место его - и есть место в строю. Окоп, где вперед лицом, а перед лицо - финал. Финвал - добавляем буковку и всё сразу весело и белокосая кукла без ножек удобно устраивается в животе поэтического кенгуру на мягких словах. Однако же нет: финал, каюк, п...ц, - Окоп: не отбиваться, хотя и отбиваться тоже, а просто не уходить. И плох же буду я, когда в момент, когда над окопом промелькнёт она, а я стушуюсь. Да почему ж? Это окоп, а значит всё впоследки. Пока выберешься, пока побежишь... Кудаа, надо ли, да и лень.
И основное, зачем?
"...Ведь бояться смерти, афиняне, это не что иное, как, приписывая себе мудрость, которой не обладаешь, возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ,между тем, как её боятся, словно знают наверное, что она - ведичайшее из зол."
НЕ могу сказать, что не боюсь. - Ужасно!
Но говорю, то есть пишу..
А что еще можно сделать, пока читает она?
Умрн.
22. 2009/07/14 01:39
[ответить]
>>21.Уморин Алексей Виленович
>>>20.Хмелевская Елена
>>>>19.Уморин Алексей Виленович
>Смерть поэта
>лежит в животе его. Там, где слова. Смерть поэта смешна, округла, лицом бела и не имеет ножек. У всех нормальных людей она водится над левым плечом, и дОлжно к ней оборачиваться, к дурище костной, с молчаливым испуганным вопросом: "Ты меня еще не тронула?" ......
>...Да и куда деваться ей: стихолюб, бела, смешлива и - без ножек. Мой человек..
Ну, знаете ли... Что тут скажешь... Легко, забавно, даже мило и с этакой бесшабашной кривоватой усмешечкой - однако, о смерти. Смерти, которая, на самом деле, совсем не такова - не легка, не забавна, а неделикатна и страшна в своей обыденности и какой-то голой простоте. Не располагает ведь к усмешливости, совсем. И тем не менее...
Задабриваете "девочку с длинной и белой косой"? Или, наоборот, провоцируете ее на эту мнимую легкость? Или, нет - утешаете себя, меня и прочих, кто прочтет эту Вашу прелестную заковыристую штучку.
Хотя примерно с полгода назад я и сама, удивляясь себе же, нацарапала, иначе не скажешь, нечто элегическое:
Камнем легли и гнетут грустные мысли о смерти.
Лучше о ней - не всерьез, это порой помогает.
Сей непростой переход юмор черный слегка украшает.
Ну, не всегда - иногда... Но будет легче, поверьте!
Перекличкой "поэтических душ" не назовешь, но все-таки... )) или ((((?
Но написали-то Вы, как всегда - класс! Только не к ночи будь прочитано, ох, не к ночи! А у меня - как раз и к ней. Правда, зачитаешься и даже забудешь к концу, о чем, собственно, речь-то. В этом, видимо, и суть этого маленького упражнения на смертельную тему.
Упражнением вообще много чего в этой жизни достигается.:)
PS. Значит, все-таки фонтаны?! Угадала.
Лена.
21. (umrn@mail.ru) 2009/07/12 22:16
[ответить]
>>20.Хмелевская Елена
>>>19.Уморин Алексей Виленович
>>>>17.Хмелевская Елена
>>>>В КРИВЫХ поэтических мозгах :)))
>
>Про "кабанчика" (в жизни не слыхивала такого забавного и симпатичного названия для плитки, но мало ли о чем я не слыхивала...), "квадратик", майолику (май, Олю, Ику)- интересно и прямо-таки захватывает. А уж страшные тетеньки, поедающие жильцов, довершают это дело захвата меня в плен совершенно невероятными познаниями и фантазиями поэта Уморина, который еще и умеет класть плитку, наверное, как никто другой. Такими вот цветными квадратиками бывают выложены днища и обрамления (берега?)фонтанов, а у нас и еще циферблат невероятно красивых солнечных часов на набережной в одном из куротных городков.
>
>И правленые (правленные?)стихи читаю каждый раз со все новым удовольствием и будто бы в первый раз. Как Вы все это вместе умудряетесь - и прозу, и плитку, и стихи?! Соединяете ли воедино несоединимое Вашим алхимическим цементным раствором, подсыпаете ли в него какие-то неведомые травки и снадобья, приплясывая и нашептывая шаманские заклинания, бьете ли при этом в любимый бубен? Не знаю, но результат ошеломляющий. Как видите, пишется после прочтения этого шаманства исключительно Вам же в тон - ну, уж как получается, конечно, на большее не претендуем. :)))
>А стихи забираю себе в комп, пока Вы в них еще чего-нибудь не подсыпали.
>Лена.
Смерть поэта
лежит в животе его. Там, где слова. Смерть поэта смешна, округла, лицом бела и не имеет ножек. У всех нормальных людей она водится над левым плечом, и дОлжно к ней оборачиваться, к дурище костной, с молчаливым испуганным вопросом: "Ты меня еще не тронула?"
-Поэт же, навроде кенгуру, носит свою - яблочну вкусом, округлу, белу и с яблоком в превосходных зубах - внутри, и распаковывает без церемоний при надобности.
- Ага-га, коззаа! - говорит поэт, ловко залезая к себе в душу (душа, вестимо, его в животе, где слова), и добывает, козу, ощерясь, "до-бы-ва-а-а-ем её...", белую, кругленькую, ускользающую от ловких пальцев. При этом оба смеются - та от щекотки, он от радости: всё, наконец, наконец-то..!
Да не тут-то было: задевает нитку, звенит сигнальный звонок, и, к макушке его, уже полулысой, роями слетаются пресветлые ангелы, степенно рассаживаются (это бесу что по-турецки, что по осьминожьи конечности сплесть, без разницы, а ангел - он и на работе и в быту пример, и в пригородном автобусе купленные места бабушкам уступает, так что рассаживается ангел аккуратно, на принесённых с собой уставных складных синих стульчиках), стараясь не помять рясы, подрясника, штанов, подштанников, и портупеи
- парадной портупеи белого цвета со штатными "Глоками" в поясных кобурах.
Тяжеловатая сбруйка, что и говорить, но воинства Неба вечно во всеоружии, и потому темя моё изрядно нагружается, продавливаемое ножками стульчиков, а более всего тяжелит шею, пятый позвонок, и когда ток энергии к аджне становится прерывист, - со вздохом, я отпускаю из скользких от сукровицы уже изнемогающую там, внутри меня от хохота смерть.
- Тьфу! - дружно плюют на тонзуру мне ангелы, (рост волос не ускоряется) и, раздвинув эмалированные, как тазы, надкрылия, с жужжанием подлетают вверх.
Ме-едленно-медленно: а ну как я там, часом, чего...
- Ничего-ничего! Я вовсе добренький и благоразумненький, - говорю я и улыбюсь всеми морщинками на загорелом лице. Я, честно, я ничего! - жестикулирую, изображая небритую умильность.
Они не верят, висят в воздухе низко над черепом, сотрясая его, и когда жжужжанье становится вовсе невыносимым, я задираю заострившуюся от ненависти морду, декламирую патриотические стихи:
Ура, ура, мы победи!
Ты - сердце полое в груди,
ты - голова, - вперед веди
свой самолёт, как самолёт.
А если ад встаёт - сиди
в окопе молча, как СиДи,
когда заглючило. Тверди:
вперёд-впрёд, вперёд-вперёд.
От этого ангелы сразу добреют, и, облегчённо вертя пальцем у виска, подкидывают "коксу", затихая в облаках. А я - что ж, если нельзя смерть, если ненормальные стихи, - я иду класть мозаику, или делать фонтаны, пренебрегая укладкой плитки, как делом нестоящим, потому что там бабло, а я - Вантала. Для мозаики же нужны либо смальты, либо, квадратиками, "кабанчик", но этот хуже: жесткие формы, приходится, подлеца, щипцами щепить. А лень. "Елень" - сказал бы А.С. И был бы прав. Я елень, лентяй, крымский сидень, чёрный баклан вод морских, меня надо на кусочки рвать, потому что денег мало, а кто без денег живёт. Но я живу, ибо более всего я - поэт, и потому кенгуру: ношу смерть со словами внутри живота.
Да и куда деваться ей: стихолюб, бела, смешлива и - без ножек. Мой человек...
Умрн.
20. 2009/07/12 01:15
[ответить]
>>19.Уморин Алексей Виленович
>>>17.Хмелевская Елена
>>>>15.Уморин Алексей Виленович
>>>В КРИВЫХ поэтических мозгах :)))
Про "кабанчика" (в жизни не слыхивала такого забавного и симпатичного названия для плитки, но мало ли о чем я не слыхивала...), "квадратик", майолику (май, Олю, Ику)- интересно и прямо-таки захватывает. А уж страшные тетеньки, поедающие жильцов, довершают это дело захвата меня в плен совершенно невероятными познаниями и фантазиями поэта Уморина, который еще и умеет класть плитку, наверное, как никто другой. Такими вот цветными квадратиками бывают выложены днища и обрамления (берега?)фонтанов, а у нас и еще циферблат невероятно красивых солнечных часов на набережной в одном из куротных городков.
И правленые (правленные?)стихи читаю каждый раз со все новым удовольствием и будто бы в первый раз. Как Вы все это вместе умудряетесь - и прозу, и плитку, и стихи?! Соединяете ли воедино несоединимое Вашим алхимическим цементным раствором, подсыпаете ли в него какие-то неведомые травки и снадобья, приплясывая и нашептывая шаманские заклинания, бьете ли при этом в любимый бубен? Не знаю, но результат ошеломляющий. Как видите, пишется после прочтения этого шаманства исключительно Вам же в тон - ну, уж как получается, конечно, на большее не претендуем. :)))
А стихи забираю себе в комп, пока Вы в них еще чего-нибудь не подсыпали.
Лена.
19. (umrn@mail.ru) 2009/07/10 13:03
[ответить]
>>17.Хмелевская Елена
>>>15.Уморин Алексей Виленович
>>>>14.Хмелевская Елена
>>В КРИВЫХ поэтических мозгах :)))
>Да ладно Вам!)) ПРЯМЫЕ не пишут стихов, или пишут - плохие.
>
>>Коты бесчинствуют, накушавшись оладий,
>Нет, с ума сойти - оладий!!:))))), мой кот их просто обожал, неужели еще есть такие же? Я считала его большим оригиналом - не только за это. Но кошка не любит, ей нравятся пирожные.))
>>их мать таинственна, глаза её палладий,
>>коты бесчисленны, их тьмы, котов, как будто,
>>ночь разорвалась на котов под утро,
>>до света, - по полу катя комочки,
>>где запятая - хвост, и по крючочку
>>на пальце каждом. Двадцать штук. Все нежны,
>>прозрачны, годны лазать по одежде.
>Всё, что про котов - абсолютно "моё".)) Что за страсть к этой загадочной живности!)
>Алексей, начало - супер, прекрасно, особенно, для таких, как я - помешанных на кошачьих страстях!
>Но дальше - снова мрачно, а "глупой родины" - мрачно и точно.
>>ни для чего мы живы. Живы...
>> Кошки!
>>идите. - Рыба... Чай...
>>И - ложкой.
>Будем считать, что финал хоть как-то, но все ж оптимистичен. Ну, почти...))
>Не обижайтесь, но так хочется чего-то не мрачного...
>
>>И вот правка первого, прошлого.
>
>> Капели зим всегда последни,
>> и правит лёгкий воробей,
>> - Тот, в голом тополе. Соседний...-
>>.....
>> когда, спасаясь от кота,
>> свалился с ветки. О, бездельник
>> парит, боится...
>> Ни черта
>> тогда не сделать. Пыльно-трудно
>> движение обычных дел.
>> Резина часа нудны.
>Здесь непонятно, м.б. "нудна" ???
>> Но, что поделать?
>> - Улетел!
>Воробей отличный, нахальный, безбашенный и, опять же, с котом.))
>
>>Приятно, что радует вас. Я вообще очень мало способен радовать.
>Может быть, не знаю.) Но, если речь о стихах - это не так.
>> если и правда удалось - класс. :))
>Удалось, удалось!! А сегодня с котами ещё и прибавилось, и особенно, с их любимыми оладьями - несмотря на финал.))
>
>Спасибо!
>Лена.
Укладка мозаичной плитки типа "кабанчик", она же "квадратик", начинается с того, что
плитку берут. На том всё и заканчивается, обыкновенно, потому что плитки давно нет, "раструсили" в дороге из Златоуста и советских времён, та, что есть дорога, или она дрянных цветов, или её носят страшные тётеньки в пакетах таких невероятных, что сразу ясно: в нём был труп. В доказательство юбки их столь засалены, что когда заводится разговор, - голос низок и хрипл, - что вот, де, осталось от прежнего жильца, купите задешево, понятно, что жильца она съела, может быть даже и не варив, держала в этом пакете, часто заглядывая и зажёвывая от скуки, да вот, жилец закончился, тётенька проголодалась снова.
ПОэтому "кабанчика" покупает, обычно, заказчик.
Кабанчик свиреп, хотя и лёгок. Легонек - обливная плитка, в сущности майолика, хотя оно и мозаика - чёрт ногу сломит. В сущности, чёрту здесь не с руки, а пишу я все эти слова именно с целью позвякать цепочками итальянских буковок, раз уже чужую музыку мне не слушать, так хоть вот так. Май-о-ли-ка. Тут и май, и неведомая, но очевидно, загорелая и лёгкая Оля с длинной чёрной косой, в сандалиях и в цветастых юбках, и как водится, сильно маша ею на крутых бёдрах вдоль улочках кривых и узких, булыжных, спускающихся к ослепительному Эгейскому морю. (добавить ли цыганские серьги и запотевший синий кувшин из всё той же майолики, или будет уже перебор? Если добавлять, картинка сразу же осложняется портовым кабаком, где матросы её выбирают и уводят наверх по скрипящей деревянной лестнице поочерёдно, если не добавлять - остаётся одна герань в окошке невысоко над мостовой, да песни. Голос у неё звонкий. - Хватит ли?)
Ика - это еще одна девушка, в матросском полотняном костюме, англичанка, отдыхающая на острове Наваррон из-за туберкулёза.
Светловолоса, тонка, одна. Совершенно одна. Это её не тяготит - Книги, купания, каменистые равнины, знакомые старики- пастухи и тётушка (имя -?), которые её любят, большая собака - ирландский волкодав с развевающейся на горячем ветру шерстью, что следует за ней, не отвлекаясь ни на шаг.(с волкодавом излишность, но я не верю людям). Скалы над водами, Скалы высотой в сотни метров, скалы, белые, ржавый докрасна старый корабль маленький, пробитый каменными зубцами игрушкой на боку - далеко-далеко внизу, в белых пенных кружевах...
Майолика.
Мозаика...
Да, вот еще и Мозаика. Сколы,протёртые босыми людьми камни, которым тысячи лет, неровные, желтые, когда в тени, как жир. Кракелюры на тёмных фресках. Именно не полотна, тут не место картин. Пусть Микеланджело - большие выгоревшие пространства требуют величия мысли.
Домы вечности.
-Не давит?
Так вот: цементный раствор я смешиваю с водой уже в ведре и, доставая из другого ведра цветные плитки....
Мухи и жарко.
Правку внёс:
Коты бесчинствуют, накушавшись оладий,
их мать таинственна, глаза её палладий,
коты бесчисленны, их тьмы, котов, как будто,
ночь разорвалась на котов под утро,
до света, - по полу катя комочки,
где запятая - хвост, и по крючочку
на пальце каждом. Двадцать штук. Все нежны,
прозрачны, годны лазать по одежде.
Вскарабкаться годны рукою голой.
Лупить сестру и скрежетать по полу,
Сгодятся скоро воровать без горя.
Живые: их не утопили в море.
Я не убил их - были б мокрой ватой,
на дне для рыбы, растеклись косматым
пятном полупрозрачным, стали частью
пространства большего, чем занимают (к счастью).
Убитые - мы делаемся больше.
Крупнее глупой родины и Польши,
Америки и Африки... - а станем
планетой этой. Там, перед глазами
иное - печки, зимы, иней.
Но - не вот этот островок полыний,
не море и не, красной черепицы
та крыша с кошкой или чёрной птицей
у дерева... Пока живые - центр
мы, жаркий луч на шаг ли, миллиметр
под лупой синей, поджигающей причуды
Земли. Конечно, каждый вовсе не отсюда,
ни для чего мы живы. Живы...
- Кошки!
идите. - Рыба... Чай...
И - ложкой.
Капели зим всегда последни,
и правит лёгкий воробей,
- Тот, в голом тополе. Соседний...-
теченьем холодных дней.
Они то хрустнут в белом инее,
то отмерзают - воду пить.
Он тянет проволочки стылые,
он не умеет говорить.
И, приценяться, не умея,
наматывает наугад
то колкий ветер в понедельник,
то оглушительный закат
на среду, - а не в воскресенье,
когда, спасаясь от кота,
свалился с ветки. О, бездельник
парит, боится...
Ни черта
тогда не сделать. Пыльно-трудно
движение обычных дел.
Резины часа гнуты, нудны.
Но, что поделать?
- Улетел!
18. (umrn@mail.ru) 2009/07/10 03:10
[ответить]
>>16.Эзрас Эли
>Cильно написано, Алексей.
>
>Бьёмся со стучащим сосульками временем. Бьёмся...
>
>Эли