Аннотация: Когда дети уходят в лес в новолуние, живыми они не возвращаются. Но тело все равно надо найти и похоронить. Вот только заодно можно найти очень крупные неприятности.
В лесу царила непривычная тишина. Как перед сильной грозой. Молчали птицы, затаились звери, даже бабочки не перелетали с цветка на цветок. Даже листья позабыли шелестеть.
"Только люди - настолько идиоты, что шастают в такие места, - бранилась про себя женщина, легко ступавшая по тропинке. - И только я такая редкая дура, что потащилась сюда одна..."
Впрочем, еще на опушке, откуда начиналась тропа, женщине так не казалось. Скорее уж наоборот: к чему ей, опытной и сильной, сопровождение? Все равно она ходит тише, бегает быстрее и стреляет метче всех, кто мог бы составить ей компанию. Вот если бы под рукой был маг... или лесной дэнге... а лучше - оба в одном лице...
Но, разумеется, такого подарка от судьбы ждать не приходилось, и женщина по имени Тайдзэ Три Веревки ушла в лес одна. О чем теперь сильно жалела.
Вообще, конечно, считается, что в летний полдень нечисть и нежить спит или прячется, и уж всяко не охотится. Однако лес, похоже, так не думал. И Тайдзэ склонна была полагать, что лесу виднее. Поэтому ее рука покоилась на рукояти метательного ножа, а колчан был загодя передвинут вперед. И шла она не торопясь, прислушиваясь, принюхиваясь и приглядывась. Авось врасплох ее ничто не застанет.
Три Веревки была разбойницей и прекрасно знала, какие случаются неприятности от того, что тебя застают врасплох.
Тропинка резко пошла под уклон, и женщина выругалась про себя. Чем ниже место, тем сильнее в нем зло. Понятно, что от Синего Всадника не убережешься, хоть на Поднебесный хребет залезь, но вот от мелкой пакости может выручить и захудалый холмик. А тут дорожка все спускалась и спускалась, порой превращаясь в лесенку, утоптанную меж сосновых корней. Этак недолго и в чье-нибудь логовище прямиком слезть...
Цена, назначенная сельским головой за эту прогулку, с каждым шагом казалась Тайдзэ все менее значительной.
И тут тропинка кончилась.
Три Веревки встала, как вкопанная, на краю овражка. Напади на нее в этот миг кто-нибудь со спины, она бы сгинула бесславно, поскольку от открывшейся картины ее мало что столбняк не хватил.
Ее нанимали искать пропавшего пастушонка. Что приведет мальчишку живым - даже не надеялись: дети, уходящие в новолуние в чащу, не возвращаются домой, это всем известно. Просили только сыскать тело, а уж вернуть ли родне, или на месте похоронить, как положено, - это как дело пойдет.
Пастушонка она, конечно, нашла. Да вот только если б его одного!
В овражек вело множество тропинок с разных сторон. Не особенно нахоженных, но и не едва различимых. Каждая утыкалась в густую поросль плескун-травы, затянувшей овраг ровной зеленой простыней. Точно в центре этой простыни высился Камень призыва - серый, опалово мерцающий под солнцем. Перемазанный и забрызганный кровью на две трети высоты.
В траве под Камнем лежали трупы.
Тайдзэ Три Веревки была не просто разбойницей, а разбойницей легендарной. Трижды повешена и трижды оборвалась с виселицы. И вешали ведь не от каприза и не от скуки - за дело... Мертвых тел женщине случилось перевидать больше, чем иному пастуху овец. И свежих покойников, и полежавших, и нашпигованных стрелами, и задранных зверьми. И убитых нежитью тоже.
Но только не таких.
Видно, местная нежить здесь трапезничала. По-княжески, вальяжно, выбирая лакомые кусочки и прихотливо сервируя ужин. И не вчера это началось, и, может, не год назад даже. Некоторые мертвецы уже давно превратились в скелеты... или в отдельные косточки, разложенные неприятно-угловатыми узорами.
"Проклятье! Здесь, в Моранне, что, одни трусы живут?.. У них по деревням люди, верно, каждое новолуние пропадают... а то и чаще... Что ж мужики с дрекольем сюда не дошли?"
Тайдзэ поежилась, оглянулась. Дорога сюда заняла часа три. Солнце пока еще светило ярко... Похоронить мальчонку - вон он, у самого камня, лица уже нет, но поясок приметный, - похоронить можно было бы успеть. И потом хоть уговором, хоть угрозой заставить деревенских выслать сюда команду. И из ближайшего храма жрецов еще позвать. Камень разожрался до угрожающих размеров, таких женщина еще ни разу не видела. Из такого вскорости уже и днем могут начать лезть... всякие там, упаси боги встретить.
Разбойница коротко выдохнула и шагнула в плескун-траву.
По зеленой простыне прошло движение. На то она и плескун-трава - колышется, будто ряска на потревоженной воде...
Встречный круг покатился навстречу, от Камня. Один и другой. Ярче вспыхнули опаловые переливы. Зашевелились под гладкой поверхностью неопределенные тени.
Тайдзэ с воплем кинулась назад. По-хорошему, кричать не стоило: крик - это знак страха, а страх привлекает чудовищ не хуже крови. Но этот крик вырвался из самых дальних глубин души, куда разум не достигает.
Тяжелый метательный нож, зачарованный знакомым магом, свистнул над овражком и по рукоять вошел в задышавший, оживающий Камень призыва. Твари под переливчатой пленкой ответили рыком и воем.
"Ой, мамочки... Они дневные. Они на самом деле дневные. Силы земные и небесные, надо бежать..."
Металл ножа медленно потек по поверхности Камня. Блестящая пленка порвалась, как змеиное яйцо, и наружу высунулась... морда?.. Наверное, все-таки морда, раз с глазами.
Тайдзэ Три Веревки повернулась и припустила вверх по тропинке изо всех сил.
Она бежала так, как не бегала даже в тот раз, когда ее травили собаками. Ужас, надвигавшийся сзади, только прибавлял прыти. На сколько они могут отойти от своего гнезда? Сколько их? Какая это нежить?.. Маг ответил бы на эти вопросы, маг бы и не бежал - встретил бы тварей чарами. Полжизни за хорошего боевого мага! Сюда, сейчас!
Позади раскатился глухой и очень продолжительный гром. Через мгновение к звуку грома присоединился многоголосый вой боли. Страх, настигавший Тайдзэ, вдруг пропал, словно лопнул мыльный пузырь. Рискнув обернуться через плечо, она увидела: чудище, преследовавшее ее, гигантскими скачками возвращается к Камню.
Разбойница остановилась. Отерла пот со лба. Помедлила минутку - и, с луком наготове, неслышно пошла назад. Этот гром она слышала не раз - так маги изгоняют нежить. Неужто ее пожелание сбылось?..
Грохнуло еще раз, короче и злее. Тайдзэ прибавила шагу.
Камень призыва оплывал на глазах, исходил жирным переливчатым дымом. Твари - с дюжину - корчились в бурлящей толще плескун-травы. Еще полдесятка наскакивали на высокого, закопченного до неразличимой черноты мага. Тот отмахивался, творя мелкие заклинания. Два больших экзорцизма подряд - на это нужно очень много сил...
Стрелы с красным оперением, любимые стрелы Тайдзэ, вошли в шеи тварей: одна, две... пять. И еще шесть и семь - для верности, тем, кто еще пытался дергаться.
- Молодец, девочка! - гаркнул маг. И врезал по содрогающимся тушам малым экзорцизмом.
- И ты здравствуй, Зеленый, - ответила женщина, когда рокот заклинания стих, а от Камня и его порождений остались бесформенные кучи. - А какого нечистого ты тут делаешь?..
- Ну вот, - Зеленый Аэгед, боевой маг и старинный приятель Тайдзэ, похоже, обиделся. - А где спасибо? Я тут, можно сказать, не жалею здоровья на это осиное гнездо, которое кое-кто растревожил...
- Спасибо и еще два фунта благодарностей, - Три Веревки сторожко прошла по овражку, следя, чтобы не вляпаться в останки чудовищ. Ее помаленьку начинала колотить дрожь пережитого ужаса. - Но ты живешь отсюда в трех днях пути. Следил, что ли?
- Мне заняться больше нечем? Нет, не следил, детка. А вот когда ты мой ножик в Камень всадила - живо уследил. Это ж придумать надо было - зачарованным клинком в него, паскуду! А если б всех сразу выпустила?..
Зеленый Аэгед был младше Тайдзэ на четыре года, но упорно именовал ее "девочкой", "деткой" и другими очаровательными словечками. Разбойница не возражала. Ей нравилось чувствовать себя моложе. Но ей совершенно не нравилось, когда вокруг нее начинали твориться незапланированные чудеса. Пусть даже очень нужные.
- Я тебя разве просила маяк ставить на мои ножи?
Маг, оттиравшей лицо от копоти пучком травы, как-то сразу уменьшился в росте и пригнулся.
- Ну... это случайно получилось. Дополнительный эффект.
Три Веревки крадучись приблизилась к Аэгеду и вцепилась ему в ухо:
- Пил, скотина?! Когда над ножами ворожил, пил?!
Волшебник зашипел от боли, но даже не попытался сопротивляться.
- Но разве плохо вышло?..
Злополучное ухо было немедленно выкручено. Зеленый взвыл, но не дернулся.
- Я сколько раз просила! сколько раз!.. Чтобы без сюрпризов! Пьяница несчастный! Ы-ы-ы...
Гневные выкрики совершенно неожиданно для самой Тайдзэ перешли в придушенные рыдания. Через секунду она уже в голос плакала, прижавшись к перемазанному с ног до головы волшебнику. Аэгед молча гладил ее по голове и плечам, и лицо его было мрачным. Очень мрачным.
Зеленый Аэгед мог бы стать одним из величайших магов своего времени. Среди людей, разумеется. Но не стал, и не потому, что не хватало таланта или усидчивости.
Волшебник пил. Часто и помногу. Уходил в запой на несколько недель. Он и в таком состоянии мог колдовать, и даже весьма результативно, но... возникали те самые дополнительные эффекты, которых никто не ожидал. Проспавшись, сам Аэгед обычно не помнил, ни что он наворожил, ни как это будет работать.
Каждый раз, прося что-нибудь наколдовать для себя, Тайдзэ становилась для приятеля строгим стражником. Не дозволяла ни капли вина, не сводила глаз с работающего мага. И только в тот, последний раз - отвлеклась.
Впрочем, если бы она не отвлеклась, и Аэгед под хмельком не установил бы на ножах маяки, - Тайдзэ сейчас могла бы лежать, как несчастный пастушонок, у подножия Камня.
- Их похоронить надо... - прохлюпала она в плечо Зеленому.
- Похороню, не бойся, - отсутствующим тоном ответил тот. - Тайдзэ, а ты знаешь, что это за последний месяц уже пятый Камень с дневной нежитью? И все - в пределах Мораннских лесов.
Женщина вздрогнула.
- Как - пятый?..
- Вот так. Пятый. Я был на трех. Два других уделали жрецы Небесной Девы. Но мне все сильнее чудится, что простым уничтожением Камней мы здесь не отделаемся... Что-то поселилось в Моранне, девочка, что-то такое, чему я имени-то не знаю.
- И... и что делать? - Тайдзэ Три Веревки разом почувствовала себя маленькой и беспомощной, несмотря на весь изрядный жизненный опыт.
- Звать на помощь, я думаю, - Зеленый Аэгед проследил взглядом за ястребом, кружащим в вышине. Птицы уже начали возвращаться в привычные угодья. - Я напишу в столицу, своему учителю. Мы не в ладах, но от такого он не отмахнется. Буду просить... прислать в Моранн Гончих Королевы.
Солнце коснулось верхушек сосен.
- Отойди на тропку, детка, - вздохнул волшебник. - Сейчас тут будет братская могила. И знаешь что? Про письмо и про Гончих пока молчи. Опасаюсь я... разных лишних ушей.